На главную страницу

АНДРЕЙ СИРОТИНИН

1864 - 1922

Окончил историко-филогический факультет Московского университета. Согласно биографическому справочнику Брокгауза и Ефрона, состоял с 1890 года преподавателем древних языков в петровской гимназии. Тогда же издал "Жизнеописание К.А. Рылеева" ("Русский Архив", 1890, № 6) и дополнение к нему в ст. "Рылеев и Немцевич" (1898, № 1), "Очерк развития русского сценического искусства" ("Артист", 1891, № 16 и 18, и 1893, № 26). Автор множества статей по истории русского театра. В XIX веке переводил с древнегреческого и латыни ("Стихотворения Феокрита", 1890, комедия Теренция "Формион", 1900). С начала ХХ века Сиротинин от занятий античностью отошел и всецело посвятил себя поэзии западных славян - от Балтийского моря до Адриатического; он переводил поэтов Польши, Чехии, Словакии и балканских народов; для многих авторов (и даже для народов) он по сей день остается не только лучшим, но и чуть ли не единственным переводчиком, - таковы его переложения из верхнелужицкой и нижнелужицкой литератур, переводы из поэзии кашубов - народа, населяющего земли вокруг Гданьска (по-немецки - Данцига), - о самом существовании этого народа у нас знают разве что из романа Гюнтера Грасса "Жестяной барабан" (и по одноименному фильму Фолькера Шлёндорфа). Итогом этих занятия стала книга: Андрей Сиротинин. С родных полей: Не свои стихи. Пг., 1916 (к переводам в антологии присоединены собственные стихотворения Сиротинина, а также обширный научный аппарат). Более поздняя судьба Сиротинина почти не прослеживается, лишь отдельные письма, хранящиеся в РГАЛИ, говорят о том, что в двадцатые годы он был еще жив.


ЮЛИУШ СЛОВАЦКИЙ

(1809-1849)

МОЕ ЗАВЕЩАНИЕ

Я с вами жил, страдал и плакал вместе с вами.
Кто честен был, тот никогда мне не был дальным.
Теперь иду от вас я к духам, жить с тенями
И, точно счастье было здесь, иду печальным.

Наследников себе моя не видит лира,
Я имени здесь никому не оставляю.
Как молния, оно мелькнуло среди мира,
Как звук пустой, прокатится оно по краю.

Но вы, кто знал меня, скажите людям новым,
Что юность отдал всю отчизне я и чести,
Что корабля не кинул в жребии суровом.
Он потонул - ко дну и я пошел с ним вместе.

Придет, я верю, час, и в думах над судьбою
Моей отчизны бедной скажут люди сами,
Что духа плащ не с улицы был поднят мною.
Моих он давних предков светит жемчугами.

Друзей моих семья пусть ночью соберется
И сердце бедное мое сожжет над урной.
Пусть той оно, что мне дала его, вернется,
Подарок матери, прах бедный жизни бурной.

Друзей моих семья за поминальной чашей
Пусть выпьет надо мной и собственной бедою,
И, если духом буду я, к беседе вашей
Явлюсь, а если нет, поплачьте надо мною.

Но заклинаю вас! Надежды луч храните!
Кто жив, свет знанья пусть несет перед народом,
А если нужно, нa смерть все чредой идите
Бессмертных мучеников Божиих походом.

Немногие мне здесь дарили радость дружбы
И сердце гордое немногие любили.
Я жил, неся всю тягость строгой Божьей службы.
Я знал, что лягу в неоплаканной могиле.

И кто ж иной решился б, славу презирая,
Пройти по жизни, к жизни скорбно равнодушный,
Быть рулевым в ладье, всех духом управляя,
И тихо отлететь, как дух, стезей воздушной?

Но оставляю я вам силу роковую.
При жизни счастья не дала мне эта сила.
По смерти сердце пусть вам жжет незримо. Жду я,
Чтоб в ангелов она вас, черви, претворила.

ЯН ХИЕРОНИМ ДЕРДОВСКИЙ

(1852-1902)

КАШУБСКИЙ ГИМН

Там, где с гор Карпатских Висла
В море польское плывет,
Польский наш язык и вера,
Польский дух наш не умрет.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Бой мы с немцами кровавый
Веки целые вели.
Песни вольные гремели
По лицу родной земли.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Край наш весь залил пожаром
Крестоносец, но в ответ
Мы насильника цепами
Молотили двести лет.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Польский наш король Ягелло
Нас позвал на бранный пир,
И на рыцарских мы шеях
Написали немцу мир.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Шведы с легкими ладьями
Налетели вдруг на нас,
Но мы шапками из Пуцка
Забросали их как раз.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Знамя крестное святое,
Топоры, коса и сеть -
С вами можем в самом пекле
Нос мы черту утереть.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Станислав святой наш Костка -
Сын поморской он земли.
Не допустит он, чтоб немцы
Над кашубом верх взяли.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

Плачет мать над сыновьями,
Плачет девица краса.
Плач напрасный! Бог над нами,
А в руках у нас коса.

       Никогда не умрет
       Наш кашубский народ.
       Одолеть кто б нас мог?
       С Богом - мы; с нами - Бог!

АЛЕКСАНДР МАЙКОВСКИЙ

(1876-1938)

КАШУБСКО-ПОМОРСКИЙ ЯЗЫК

Отец твой пал, сражаясь против вражьей рати.
Под Белого Орла хоругвию широкой
Твой брат на подвиги пустился в свет далекий
И позабыл о бедном, горемычном брате.

Как гусь, ты у порожних яслей побирался,
Чужие люди выгнали тебя из хаты
И забросали грязью твой убор богатый.
Могилу вырыть каждый для тебя старался.

А ты, бедняга мой, в сиротской горькой доле
Ты молча полем шел, где наливался колос,
И даже высказать не мог своей ты боли:
Стыдился при людях подать свой голос.

И взяли бедные тебя под кров свой стрехи,
Чтоб с ними ты делил их горе и утехи.

ЯН КОЛЛАР

(1793-1852)

СЛАВЯНСКИЕ ПОЭТЫ

В славянском раю под беседкой одною
Певцы собралися всей дружной семьею,
Сыны вдохновения, гордость славян,
Люмир, и Ломницкий, и вещий Баян.

Как брата, Гундулича Забой встречает,
С Завишей беседует Качич, Красицкий;
Воронича сербский епископ Мушицкий,
Державина лаврами Вэнжик венчает.

Все вместе, все дружбою связаны братской,
Там Голый и Грушкович, Здарад, Жуковский,
Водник, Ломоносов и Ян Кохановский.

Там Бунина Анна с Эльжбетой Дружбацкой.
И славят, забывши о злобе людской,
Их райские струны: согласье, покой!

ЙОСЕФ СВАТОПЛУК МАХАР

(1864-1942)

КРЫМСКИЕ ЦИКАДЫ

Ярким сверкающим утром в темной лозе виноградной,
Ветви склонившей к дороге, нынче я слышал впервые
Кованый, звонкий, в воздухе синем дрожащий голос
Южной цикады.

Точно бы маленький этот зверек декламировать вздумал
Однообразным своим голоском гекзаметра строчки.
Звонко начнет без цезур их выкрикивать, а на четвертой
Смолкнет внезапно.

В давние годы шел по античному этому краю
Ярким сверкающим утром юный поэт из Эллады
И декламировал, глядя на синеву светлого Понта,
Песнь Одиссеи.

Маленький песни обломок, три с половиною строчки
Чутко схватила в лозе виноградной праматерь-цикада, -
И вперегонку теперь в один голос его вы трещите,
Крыма цикады.

СВЕТОЗАР ГУРБАН-ВАЯНСКИЙ

(1847-1916)

ДРАКОН

Король печалью сокрушен глубокой:
В его владеньях свил гнездо дракон;
Что день, он дани требует жестокой -
Шесть юношей, шесть дев! Со всех сторон
Король созвал богатырей! Напрасно:
От змея стон идет в стране несчастной.

Едва успеет мать младенца-сына
Взрастить и грудью выкормить своей,
Уж сыщик тут и тоном властелина
Кричит: "Давай дитя; есть хочет змей".
А змей лежит, зияя пастью жадной,
И гибнут дети в пасти беспощадной.

К нам в горы гад забрался из долины,
А сыщикам у нас здесь нет числа,
А палачей - их знает Бог единый.
Лишь матери хранят своих детей от зла.
Молись, о, мать, да благостью обильный
Ребенка сохранит тебе Господь всесильный.

А если обречен он в жертву гаду,
То знай, о, мать: твою святую грудь
Народ слезами оросит в награду
И скажет он: благословенна будь!
Господь оценит глубь твоих страданий,
Тебя восславят хоры ликований.

А палачам скажу я без боязни,
Я, слабый Музы сын: уж близок час
Суровой, вечной, неизбежной казни:
Она падет, губители, на вас!
Уж Попельвар готовит не бледнея
Свой меч на пасть зияющую змея!

Вы мыслите, что это ложь пустая?
Что наши чаянья - обман один?
Смотрите: разгораясь и сверкая
Пылает цепь заоблачных вершин.
Восток объят уж заревом пожара.
В приход мы верим Попельвара!

ЯКУБ БАРТ-ЧИШИНСКИЙ

(1856-1909)

* * *

Отчего - поглядишь ли направо иль влево -
Столько красного мака в зеленом там жите?
Отчего на скалах эти красные нити?
Отчего под Будишином плачет так Спрева?

Отчего, что ни вечер, в горах видят очи:
Медлит скрыться за тучи щит солнца кровавый?
Отчего стоном вихорь несется дубравой
И о чем так горюет в лесу птица ночи?

Это в маке кровь сербов загубленных рдеет,
Это в жилах утесов она цепенеет,
А в ночи стоном вихря идет по равнине.

Оттого и моей нету края кручине,
Оттого эти красные нити извилин,
Оттого так горюет и тужит там филин.

МОЕЙ ПЕСНЕ

Иди, о песня, по родному краю.
Где гибнут, ободряй; где спят, буди,
И пусть тебя какие я не знаю
Там беды ждут, ты все иди, иди!

Живой росой на сербов ты пролейся,
В них крепость мышц и твердость духа влей,
Могучим пламенем в груди развейся,
Сердца любовью жаркою согрей!

Молю, колена пред тобой склоняя:
Иди, нам зорю лучших дней вещая,
Иди, как ангел Божий, торжествуя,

И чудо сотвори: влей в мертвых силы
И, камень отваливши от могилы,
Воскликни: край проснулся! Аллилуйя!

МАТО КОСЫК

(1853-1940)

ТОСКА

Где-то птичка щебечет вдали над рекой,
А мне на душу жгучею веет тоской.
Тебе, птичка моя, этой думы печальной
Не прогнать! По отчизне тоскую я дальной.
Все в огне золотом здесь горят небеса,
Но чужда и нема для меня их краса.
Где ты, жаворон сербский, теперь распеваешь,
Где ты пахарю звонкие трели роняешь?
Где ты, мой соловей, милый гость наших Блот,
Что поешь о любви там у лужицких вод?
Ваших трелей, изгнанник, я слушать не буду,
Да и сам скоро петь на чужбине забуду…

ИВАН ВАЗОВ

(1850-1921)

ПОЭМА

Весь день в горах на высоте призвездной
Один ты по скалам в лесах блуждаешь,
Один стоишь, приникнувши над бездной,
И там, поэт, ты мыслишь и мечтаешь.

Какою ум твой занят дивной темой?
Скажи, что нам сулит твоя тревога?
- Я величайшей увлечен поэмой.
- Поэмой Данте или Тассо?..
                                                   - Бога!