На главную страницу

ОЛЬГА БИЧ

1891, Дрогочин − 1983, Ленинград

Как значилось в справке, которая давалась для вступления в брак в начале века, "Ольга Ивановна Бич - православного вероисповедания", - это почти всё, что знали о ней еще недавно. С 1928 года до самой смерти жила по одному и тому же адресу: Ленинград, ул. Восстания, д. 20/16, кв. 35. Судя по всему, там же пережила и блокаду. В 1926-1927 годах выпустила три книжки для детей (все - в ленинградском издательстве "Радуга"): "Мал-Малышок" (1926), "Ежики" (1926, два издания), "Храбрый козел" (1926, три издания). Кроме того, в 1920-1930-е годы немало работала как переводчик поэзии: к примеру, в томе "Библиотеки поэта" "Грузинские романтики" (1940) находим ее переводы из Александра Чавчавадзе, очевидно, сделанные с подстрочника, но переиздаваемые до наших дней. До войны переводила и прозу (в частности Анри де Ренье), нередко в соавторстве с Ольгой Брошниовской, точнее Брошниово-Брошниовской, той самой, которую, как свидетельствовал К. Чуковский, Демьян Бедный подозревал в знаменитой фальсификации - авторстве дневника Анны Вырубовой, фрейлины императрицы Александры Федоровны (кстати, дочери композитора Танеева).
Однако с Ольгой Бич связана еще одна история, посмертная. Людмила Алексеевна Аксенова, старший научный сотрудник фонда прикладного искусства музея истории Петербурга, рассказывает: "4 января 1984 года инспектор госдоходов Дзержинского Райфинотдела пригласила меня для осмотра мебели, предназначенной к передаче в наш музей, в квартиру № 35 на улице Восстания, 20/16. Жительница этой квартиры, Ольга Ивановна Бич, скончалась в начале 1983-го. После осмотра мебели ее заинтересовали документы, принадлежавшие хозяйке квартиры. Из них стало ясно, что < ...> до революции ей принадлежало несколько домов в центре Петербурга, то есть она была довольно богатой. В советское время до Великой Отечественной войны Ольга Ивановна работала в Эрмитаже, в 50-е годы стала библиотекарем. И всё это время у нее была домработница. <...> Через отдельные предметы, бумаги понимаешь, что это был за человек. Поэтому мне было интересно всё. Я обратила внимание на старинное бюро, которое хотел забрать театральный музей. Знаю, что в такой мебели обязательно есть тайник. Нажимаю заветную кнопочку. И, что бы вы думали, - нахожу клад. Коробочку с надписью "Ганъ" (один из известнейших ювелиров). В моих мыслях - что делать?! Не знаю, что мной двигало, но я взяла коробочку, подошла к столу и крикнула: "Я клад нашла!" Все на меня смотрят, как на сумасшедшую. Я даже растерялась. Открыла шкатулку и высыпала на стол содержимое - золотые броши, булавки, изумруды, булавки для галстука с черными жемчужинами. Всего 48 драгоценных предметов". Трудно сказать, что стоит за всем этим: след к спрятанным драгоценностям кого-то из императорского дома? темная история блокадных лет? Еще можно узнать, но, скорее всего - не узнаем. А Ольга Бич, помимо уютно прожитой старости, оставила по себе единственный след - вклад в историю русского поэтического перевода. Клад из заветного бюро, понятно, разворовали. Стихи остались.


АЛЕКСАНДР ЧАВЧАВАДЗЕ

(1786-1846)

* * *

Багряною зарею освещенная
Окраской роз сияешь ты, светлая,
Стократ сердца гнетешь отягченные,
Перед тобой их вздох как дым, светлая.

Ты глаз людских утеха сладчайшая,
Ты пытка нам огнем жесточайшая.
Не устоять перед тобой, сладчайшая,
Предстанешь ты - воспрянет дух, светлая.

Зачем Господь создал светозарную, -
Питает враг твой зависть коварную.
Завистлив Феб, - тебя, светозарную,
Завидел он - зарю взметнул светлую.

Я страстью к ней живу одурманенный.
Она ушла - остался я раненый,
Как ночью днем теперь отуманенный
Приди, заря, согрей меня, светлая.

* * *

Хотелось в безмолвии скрыть свой стон,
Чтоб жалобой сердца не тревожил он,
Но скрыть я не сумел, так был дух смущен.

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

Горе! Тяжкий гнет тоски жесток.
О, горе мне, о, горе мне - врач далек,
Одну оставил надежду злобный рок.

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

Лишен всего, что мило, судьбой забыт,
Сижу и горько плачу я, тоской убит,
Так жалоба порою моя звучит:

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

Смертью грозите мне, но к чему грозить:
Я, обездоленный, мертв, довольно жить,
Я труп, и всё равно мне, где буду гнить.

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

Я, уходя, рыдал, и в слезах она,
Мне расставанья боль не была страшна,
В жертву отчаянью жизнь давно дана.

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

Прощай, земля, вода и весь белый свет,
Слезы мои текут, и числа им нет.
Глухо взываю я - где найду ответ?

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

Жестокая метнула меня судьба,
Лечу как из пращи, но к тебе мольба:
Помни, что верность живет в груди раба.

К веселию, любовь, ты дала мне сил -
Я голову теперь за тебя сложил.

* * *

Ужасный бой, смешалися мечи вокруг и выстрелы,
И пуля раскаленная, всю тяжесть потерявшая,
Летит в сверканье пламени, за нею вслед незримая
Пространство пролетает смерть, от жизни отделяет нас.

* * *

Одарен тремя он дарами был, чтоб согнуть хребет всем врагам своим:
Прозорливый ум и испытанный, сердце смелое и бесстрашное,
И рука его необорная, на врагов мечом ополченная.
Замышляет он, и дерзает он, совершает он, что замышлено.