БРАТ ЛЮБЕН

Чтоб на почтовых в город ехать –
Пять раз, сто раз, по делу ль, так,
Для плутней низких или смеха, –
На это брат Любен мастак.
Но христианской жизни стяг
Нести высоко, бросив страсти, –
Бесед степенных ярый враг,
На это брат Любен не мастер.

У вас здесь совесть не помеха –
Последний выманит пятак,
В мошне останется прореха, –
На это брат Любен мастак.
Вам не понять его никак,
Чтоб возместить хотя б отчасти
Потерю, – малый не дурак,
На это брат Любен не мастер.

Чтоб тонко совратить к утехам
Невинность девы – дайте знак:
Не нужно сводни для успеха –
На это брат Любен мастак.
Он в проповеди царь и маг,
Воды ж прекрасной, – рви на части, –
Не станет пить, – пои собак.
На это брат Любен не мастер.

   Послание

Чтоб сделать зло, ускорит шаг, –
На это брат Любен мастак,
Но ближнему доставить счастье –
На это брат Любен не мастер.

ЖАНУ СЭР, ИСКУСНОМУ АКТЕРУ ФАРСОВ

Эпитафия

Здесь, в тесноте глухой могилы,
Лежит Жан Сэр, забавник милый.
Шла радость по пятам за ним,
Он за игру был всеми чтим.
Костей и кеглей не любитель,
Прелестных фарсов исполнитель,
Не знал соперников в них он,
В народе славой был взнесен,
Любовью, верою; но златом
Он не был никогда богатым.

В своей игре, не обездолен
Талантом, вел он ловко роли:
Он притворялся пьяным славно
И простачков играл забавно;
Но было выше Жана власти
Казаться мудрым – на несчастье
Актеры судьбы наделили
Лицом пьянчуги-простофили.

Но все ж, я верю, никогда
Он так не игрывал шута,
Так не сверкал, смеясь, зубами,
Как нынче, мертвый, в этой яме.
Его искусство всем несло
Одно добро, минуя зло:
От грусти грустный отвлекался,
Довольный – им и оставался.

Короче: вот он в полном зале,
В рубашке, воротник засален,
Сияя носом, лбом, щекой, –
Их густо он покрыл мукой, –
В чепце ребячьем, беспечальный,
В высокой шляпе триумфальной, –
Из перьев каплуна султан;
Ему в наряде том был дан
Дар прелести, хоть простоватой,
Но смехом брызжущей, богатой,
И зрители под райской кущей,
Клянусь, не рассмеются пуще.

О парижанин, благодарный,
Оплакать Жана – труд коварный:
Его чуть вспомнишь, нету сладу –
Смеешься чуть не до упаду.
Ну, что ж? Он не оплакан, нет,
Но благодарность отдал свет:
Смеялись так, что проступали
Обильно слезы – знак печали.
Так смех слезой был обозначен,
И много смеха было в плаче.

Плачь, смейся, сколько силы стало –
Душе его в том пользы мало.
Не лучше ли хоть понемногу
За бедняка молиться Богу.

ГОСПОДИН АББАТ И ЕГО СЛУГА

Аббат почтенный со своим слугой –
Как слепка два, что сделаны из воска;
Один шалун, – проказник и другой,
Один шутник, – другой злословит плоско,
Тот пьяница, пьянчужка и второй.
Но зол их спор вечернею порой:
Без чарки ночь аббат сочтет бедою
(Без лекаря нам смерть вдвойне страшна),
Слуга ж не спит: ему не до покою,
Пока на дне – хоть капелька вина.

КУПЛЕТЫ ПЕСНИ

Нас герцог де Фуа созвал.
Споем про шутки Купидона,
Венеру воспоем, бокал
Ученика Анакреона.

С ним грации, Венера с ним,
С ним игры, радость непрестанно.
Со сластолюбцем молодым
Так сладко ночь пробыть желанной.

Струи вино, цветы срывай,
Ты об одном весельи думай.
И прочь заботы отметай,
Что жизни путь таит угрюмо.

ПЕСНЯ

На мотив "тон-тон"

Мы пир продолжим свой –
Что может быть чудесней?
Авроры лик младой
Найдет наш круг за песней –
Тон-тон.

Вина мне! Брать – так брать
Всё в жизни, в беге скором.
Кто, Сильва, может знать,
Споем ли завтра хором –
Тон-тон.

ПОДРАЖАНИЕ

Как зависть сердце жжет! – Я пред лицом Авроры.
Как ярок, счастья полн ее расцвет златой!
Весь мир лежит пред ней в миг пробужденья скорый,
И, запылав, предался ей левкой.
Ах, встречу ль пастушка возлюбленного взоры?
Светило, укажи, где спит любимый мой?

Зефиры счастливы! Бутон лилеи дикой
Раскрыл младую грудь под вашею рукой,
Вы розу нежите и тешитесь гвоздикой.
Миртиль не меньше нежен был со мной,
Но каждый наш порыв – завистливым улика.
Всё ж крылья дай, зефир! Ко мне, любимый мой!

Все трели соловья я превзойду, ликуя,
Чтоб не хвалили так тот щебет в час ночной.
Ною и лучше птиц, волнительней люблю я,
Дружней мой голос с нежностью земной.
Коль у самой любви той песни одолжу я,
Все смолкнет: я пою, тебя, любимый мой!

МОЕМУ ДРУГУ

Над взбаламученными бурей днями
Не плачь, хоть их и окружает мрак. –
Меня сравняло горе с мудрецами,
И зоркий ум – несчастных гордый знак.

Во всех приятствах юности безумной
Развеял я желанья первый цвет.
Увы! Едва восторг испив бездумно,
Проснулся я – а счастья стерт и след.

Горя огнем весны, любовным пылом,
Я данник был обманной красоты.
Любил оковы в рабстве непостылом
И, разбивая их, разбил мечты.

Отдаться музам сердце было радо,
Бежав цепей и плен покинув свой,
Но слава мне, скупясь, дала в награду
Напрасный лавр, расщепленный грозой.

Й я увидел юных дней светило
В Зените меркнущим. Уже давно
Рука судьбы к скорбям поворотила
Печальных дней моих веретено.

Веселье, радость жизни столь желанной,
И славы блеск рассеялись как дым.
Счастливый сон чарующе-обманный
Был слишком скор, чтоб насладиться им.

Но дружба, боль деля, красноречива,
Смягчит невзгоды сладость этих уз,
И с каждым днем все менее строптиво
Несу я жизнь, мой облегченный груз.

Твою опору дай мне до могилы –
И радость снова это сердце ждет,
И жизни рухнувшей осколок милый
Один меня до счастья доведет.

Искусство нравиться пройдет с бедою,
И вот участье сладостно нам вновь,
И дорожим мы дружбою святою,
Когда от нас умчится прочь любовь.

МЕРТВЫЙ – ЖИВОМУ

В три локтя холмик небольшой –
Весь мир мой небогатый.
В шесть досок ящик – мой покой,
Посмертные палаты.
Мне семь лопат земли – оплот:
Они сокрыли груз забот.

Ты – человек, и я им был,
Всем, как и ты, владея:
Как ты, я верил, ранг носил –
И вот лежу в песке я.
Но мрамор на мой прах не лег,
Чтоб легче я подняться мог.

Владыке, будь величьем он
И Александру равен,
Будь целый мир им покорен,
Будь на луне он славен,
И нищему с его клюкой –
Обширней нужен ли покой?

Здесь власти крайняя черта,
Здесь цель всех устремлений.
Искусство, пышность, красота,
Здесь тщетны ваши пени.
Плуг, книга, жезл и бранный труд
Могилу под землей найдут.

И тело, где наш дух живет
За долгим годом годы,
На дрогах отдых обретет,
Измерив дол и воды.
Добряк и злой, бедняк, богач –
Все лягут в гробы – плачь не плачь.

Вы, люди книг, открытий, дум –
Философ и ученый,
Раскрыл ваш зоркий, мощный ум
Все тайны и законы.
Но знайте: был учен и я,
И смерть не обошла меня.

Мой рот всем встречным слал привет,
Листали книгу руки
Глаза мои впивали свет,
И уши пили звуки, –
Но вот я нем, и темь в глазах:
Все – пыли горсть, все – мертвый прах.

И ты, что зришь мой бугорок
И слышишь зов угрюмый, –
Будь трижды жребий твой высок, –
О смертном часе думай.
Один лишь шаг – и ты со мной,
Твоя могила под ногой.

Для этих досок будь готов
Покинуть зал огромный,
Из полных платьем сундуков
Получишь саван скромный,
И слуги, что живого чтут,
Забудут, как тебя зовут.

Нагими мы оставим дом,
Умрем, и все – чужое.
Лишь совесть мы с собой возьмем,
Наследник – остальное.
Жена, ранг, служба и наряд
Тебя уже не защитят.

О, странник! Сладко умереть,
Раз совесть белоснежна:
Чиста – встречай спокойно смерть,
Нет – гибель неизбежна.
Кто умер с честью, встанет с ней,
Как встану я. Ну, в путь! Скорей!

ПОСТОЯНСТВО ЛЮБВИ

Ты, что всех затмишь красою,
Ты – природы высший дар.
Пусть же молнии пожар
Полыхает над горою, –
В непогоде нам, мой свет,
Никакой помехи нет.

Пусть буран свистит в долине,
Веста, скалы низвергай!
Океан, волну взметай!
Дол зеленый, стань пустыней,
Горы – прахом, – нам верна,
Устоит любовь одна.

Ах, пойдем, пойдем со мною:
Луг в цветах, на них роса,
Покажи, что чудеса
Не иссякли под луною,
Что поспоришь и с весной
Ты державной красотой.