ЮЛИАН ЩУЦКИЙ
1897, Екатеринбург - 1937, расстрелян
Учился в Петроградском Политехническом институте, на экономическом отделении, но в 1917 году перешел в Практическую восточную академию, годом позже - в университет, который окончил в 1922 году по кафедре китаеведения. Писал поразительные стихи - увы, уцелели лишь немногие. К этому же времени относится и увлечение Щуцкого антропософией, и занятие переводом древнекитайской поэзии под руководством В. Алексеева (первые 10 переводов были напечатаны в том же 1922 году в журнале "Восток", № 1); годом позже с предисловием Алексеева вышла книга Щуцкого "Антология китайской лирики 7-9 вв. по Р. X." (переиздана с дополнительными комментариями лишь в 2000 году в Петербурге). Главный труд жизни Щуцкого - перевод книги "И Цзин", - китайской классической "Книги Перемен", за который в 1937 году ему была присвоена докторская степень. В том же году Щуцкий был арестован по "Делу тамплиеров" и, если верить документам, - расстрелян. Архив его сохранился далеко не весь - но в нем уцелел неопубликованный перевод из Миларэпы (Миларайба). Наследие Щуцкого очень велико, но выше всего, - его роль как переводчика "Книги перемен", изданной лишь в 1960 году и многократно переизданной уже в наши дни, ибо русские читатели часто используют эту книгу по прямому назначению - по ней гадают. В поэтическом переводе Щуцкий - как и во всем прочем - ученик В. Алексеева, однако при переводе китайских стихов рифму применял.
ВАН ЦЗИ
(585-644)
ПРОХОЖУ ПЕРЕД ТАВЕРНОЙ
Беспросветно пьянствую в теченье
Наших всех тяжелых, смутных дней.
Это не имеет отношенья
К воспитанию души моей.
И куда глаза не устремятся -
Всюду пьяны все, а потому
Как же я осмелюсь удержаться,
Чтобы трезвым быть мне одному?
ЦУЙ ГУ-ФУ
(первая половина VIII века)
СТАРИННОЕ
В свой дом золотые ступени
Я вымыла чисто; и всюду
Как снег белеет, сияя,
Рассветный летающий иней...
При спущенной темной гардине
На лютне играю одна я,
И знаю: не в силах отсюда
Взглянуть я на месяц осенний.
ВАН ВЭЙ
(701-761)
ПОКИДАЮ ЦУЙ СИН-ЦЗУНА
Остановлены лошади в ряд; мы готовы
Разлучить рукава и полы.
Над каналом большим императорским снова
Начинается чистый холод.
Впереди красотою сияя высоко,
Поднимаются горы-громады,
От тебя уезжаю я вдаль одиноко
И опять на сердце досада.
ЛИ БО
(701-762)
ТОСКА У ЯШМОВЫХ СТУПЕНЕЙ
Я стою... У яшмовых ступеней
Иней появляется осенний.
Ночь длинна-длинна... Уже росой
Увлажнен чулок мой кружевной.
Я к себе вернулась и, печальна,
Опустила занавес хрустальный.
Но за ним я вижу: так ясна
Дальняя осенняя луна!
ГАО ШИ
(706?-765)
РАССТАЮСЬ С ДУН ТЯНЕМ
На десять верст желтеют тучи,
И солнце белое садится.
Относит ветр гусей летучих,
И снег не прекращает виться.
Не сожалей, что ты не встретишь
В пути узнавшего тебя,
Подумай только, кто на свете
Тебя не знает так, как я.
ПЭЙ ДИ
(716-?)
ЗА ПЛЕТНЕМ ИЗ МАГНОЛИЙ
Теперь, когда настал закат,
Лазурь и синь вокруг ложится,
И пеньем возмущают птицы
Журчанье вод у ручейка.
Иду я вдоль ручья. Мой путь
Все глуше каждое мгновенье...
Таинственное вдохновенье
Окончится ль когда-нибудь?
ЛЮ ЦЗУН-ЮАНЬ
(773-819)
СНЕГ НАД ЦЗЯНОМ
Оборвались уж птиц караваны летучих
Над вершинами пиков несметных.
На бесчисленных горных тропинках, на кручах
Уж людские следы незаметны.
В сиротливой ладье только старец глубокий
В тростниковом стоит одеяньи:
Под летающим снегом рыбак одинокий
На холодном, стынущем Цзяне.
ЧЖУ ЦИН-ЮЙ
(первая половина IX века)
ВО ДВОРЦЕ
Тишина... Цветенья настала пора...
Открывают ворота двора.
На веранде красавицы вместе стоят,
Стены пурпуром ярко горят.
Затаивши чувства, готовы они
О дворцовых делах посудить -
Попугай перед ними: они не одни -
И не смеют они говорить.
ХАНЬ ВО
(844-923)
ПОДРАЖАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СОВЕТНИКУ ЦУЮ
Ливень перестал
На дворе, где мох темно-синий.
В домик, где листва краснеет, иней
Только что упал...
Ряд пустых ступеней поднимает
Солнца луч косой;
Грусть всегда со мной
Попугай один лишь разделяет.
ПОДРАЖАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СОВЕТНИКУ ЦУЮ
Средь двора осиянны
Плиты камня под бледной луной.
И цветы хайтана
Осыпаются сами собой.
Я стою сиротливо,
На пустые ступени смотря;
Вьется ветер, пугливо
На качелях канат шевеля.