ПРИЗРАК ВСАДНИЦЫ

Появляется в наших краях чудак.
           Говорят, из столицы.
           Приходит, стоит,
           На берег глядит,
           На берег, на море,
           В тупом горе.
           Не шевелится.
           Недвижен взгляд.
           Потом поворачивает назад.
Что он видит, когда он смотрит так?

Он девушку видит на белом коне.
           Где и кто она? Тайна.
           Он думает вечно
           О сценке беспечной,
           Что давним летом
           На пляже этом
           Видел случайно.
           И вот, очарован,
           Присушен, закован,
С тех пор он живет в заколдованном сне.

Говорят, его гложет еще и другое:
           Мерно время течет,
           Он стареет, она же
           Всё та же.
           Той же юной
           Гарцует по дюнам,
           Осадит коня и поет,
           Как тогда, наяву,
           На пустом берегу,
Осадит коня и поет под рокот прибоя.

* * *

Отбыв рабочий день — он длится без конца, -
Спешу домой, где ждет любовь моя.
Она меня в прихожей не встречает,
Не сходит вниз, дверей не отворяет -
Но ждет бессменно в комнате моей
И позволяет мне садиться рядом с ней.

И я гляжу на милое лицо,
Не нагляжусь… Как я люблю ее!
Всё то, что слышать жажду я,
Мне тихо говорит она.
А голова откинута назад,
И волосы — как черный водопад.

Густеют сумерки, но чем темнее,
Тем вижу я ее яснее.
Зимой камин я зажигаю,
По стенам золото играет…
Как счастлив я, что ночи провожу
Вот так, и слушаю, и рядом с ней сижу!
Счастливее меня на свете нет.

Но если постучит приятель иль сосед,
Моя подруга исчезает.
А гость шутливо вопрошает,
Садясь на трон ее и глядя на камин,
Зачем так часто я сижу один.

* * *

Ветер дует сегодня, и солнце и дождь летят,
Дует ветер над полем далеким сегодня, сейчас.
Кулики над могилами мучеников кричат…
Помнит сердце мое этот звук, этот час.

Плоски, серы могилы в пустынных местах,
Но как стражи — надгробные камни средь бурого поля.
Доля умолкших, погибших племен… Овцы на низких холмах…
И ветер суровый и вольный:

Я хотел бы увидеть вас вновь, умирая,
Родные холмы! И услышать еще этот крик.
Услыхать, как на кладбище жалобно плачет кулик, -
Потом ничего уж не слышать, сознанье теряя.

ПЕССИМИСТ

Делать нечего, кроме работы.
Кроме пищи, нечего есть.
Чтоб надеть, одна лишь одежда.
Кроме стульев, не на что сесть.
Нечем дышать — только воздух,
А надолго ли его хватит?
Даже выспаться не на чем,
Кроме, увы, кровати.
И совсем ничего уж нет
Чтоб причесывать, кроме волос.
Кроме песен, нечего петь.
Нечем плакать, кроме слез.
Хоронить одних лишь покойников,
Рожать одних лишь детей, -
Ну может ли так человек прожить
Хотя бы несколько дней?

ВЕЧЕРНИЙ ПУТЬ

Под шестьдесят, наш брат плохой турист.
Он морщится на паровозный свист,
Находит кислым местное вино,
Комфорт, услуги не того;
Погоду, поезда, отели -
Не тем, о чем рекламы пели.

Скучает п? дому, иль в памяти встают
Гостиницы, где правда был уют,
И путешествия веселей
Во время давних, юных дней.

Теперь в озерах холодна вода;
На взморье — неприятна череда
Прибоя и отбоя. Не пловец
Под шестьдесят чиновник иль делец.

Переезжает дальше от воды,
Но там не лучше: горы и холмы
Полны разбойников и змей;
Нет вида, и еще скучней.

Тошнит от толстяков болтливых
С ремнем кодака на плече,
От жен их резвых, некрасивых,
От всей компании вообще.

Он пишет письма, ужинает рано,
Зевает в лифте по дороге в ванну,
В кровать… Уходит только, чтоб уединиться,
А не чтоб спать. Ему не спится.

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Пускай под нашей крышей не будет мухи, мыши,
Клопа и таракана, всей братии поганой.
Пусть на резном карнизе не хохлятся капризы,
Не спит неясный страх на лестнице в углах
И в глубине зеркал не ждет слепой провал.
Пусть в дом наш не войдут отчаянье и блуд;
Порок и лицемерье не постучатся в двери.
Пускай Господь Пречистый прогонит их со свистом.
Не дует из окон, и сны не портят сон,
И в мысли ветер зыбкий — неверный, шалый, гибкий -
Да не ворвется вдруг мутить здоровый круг.
И никакое зло не тронет пусть того,
Что пульс, и суть, и слово
Глубокой, тихой крови.

Дай, Боже, слез, когда поплакать есть нужда,
Но утаить позволь от мира эту боль.
Для гордости оставь нам убежище; и пламень
Живительной любви в душе обереги.
И сущность существа дай сохранить всегда.
И чтоб всегда я был тебе, голубка, мил.