На главную страницу

МУЗА ПАВЛОВА

1917 (1916 ст.ст.), Пермь - 2006, Москва

Перед войной успела закончить Ленинградскую консерваторию. Первый поэтический сборник - "Полосатая смерть", Ереван, 1943 - издала в эвакуации, первую переводную поэтическую книгу уже в Москве в 1950 году - Мария Конопницкая, "Пан Бальцер в Бразилии". Известна была прежде всего как переводчица жившего в СССР Хикмета, иронизировавшего над восточной внешностью поэтессы: "У меня - усатая Муза". В отличие от большинства советских переводчиков, работавших "на потоке", знала немецкий язык, переводила любимого Генриха Гейне, но любовь эта взаимной, увы, не была. Куда лучше получались переводы польских поэтов, - наиболее известна как раз ее прозаическая работа - переложение дилогии Януша Корчака о Короле Матиуше. Интересно было и довольно многое, сделанное с подстрочников. Писала абсурдистские пьесы, получившие известность лишь в конце ХХ века. Была женой поэта Владимира Бурича; после его внезапной смерти тяжело заболела и в литературу больше не вернулась.


ЮЛИАН ТУВИМ

(1894-1953)

СТРОФЫ О ПОЗДНЕМ ЛЕТЕ

1
Cколько осени всюду!
Полно, как в бочке пива,
А ведь это только начало -
Она не наступила.

2
Назолотило листьев,
Хоть ведрами носи их,
А эта трава густая
Так и просит,
Чтоб скосили.

3
Лето разлито в бутылки,
Солодом бродит на полках.
Так и жди, что высадит пробки,
Не сможет выдержать долго.

4
А здесь желтолистый, чистый
Август - яблочный, винный.
Красноватый и травянистый
За толстым стеклом графина.

5
Вот ящерица вышла,
Сидит на камне нагретом,
Зелень змеиная медью
Струится под ярким светом.

6
Сено сухое над лугом
Ветром лежит медовым,
Вздохнет, ароматом повеет
И успокоится снова.

7
Облака в пруду неподвижны,
Лепестками упали в воду.
Плещу осторожно палкой -
Боюсь испортить погоду.

8
Солнце вошло глубоко
В воду, в меня и в землю,
Нам ветер глаза смежает,
Теплом пронизанный, дремлет.

9
А в кухне варят хвою,
Кипит душистая масса -
Отвар этот я придумал:
Бор с оливковым маслом.

10
И стихи эти я придумал,
Не знаю, может, помогут,
Пишу не спеша, с любовью,
С жалостью и тревогой.

11
И так же ты, мой читатель,
Ты не спеша читай их.
Великое лето уходит,
Великую осень встречая.

12
Я кварту осени выпью
И снова в пустынном парке
Пройду и брошусь на землю
Под месяц холодный и яркий.

ЯН ЛЕХОНЬ

(1899-1956)

ВСТРЕЧА

В час восхода луны ночью душной и странной,
Словно чьим-то разбуженный прикосновеньем,
Сам не ведая как, я проснулся в Равенне
И с видением встретился вдруг долгожданным.

Кто-то тихо играл за окошком на флейте,
Легкий ветер нес чудное благоуханье,
В нем я шел, как в мистическом душном букете,
Под торжественным сводом, струящим сиянье.

"Ваши просьбы услышаны будут! Просите!"
Тут я веки сомкнул и услышал движенье
Волн речных, и увидел… Какое наитье!
Молча Данте стоял на мосту в отдаленье.

"Это ты, мой учитель! Скажи мне, великий,
Отчего ты так бледен? В какой ты тревоге!
Я пришел, чтоб узнать тайну дивного лика…
Дай совет. Я в смятенье. Я сбился с дороги".

Он ли это сказал мне, вода ли речная…
И упал я, лицо закрывая руками:
"Нет ни неба, ни бездны, ни ада, ни рая,
Есть одна Беатриче. Но нет ее с нами!"

МАЗОВЕЦКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Что ты вспомнил край заветный?
Лович яркий, разноцветный,
Все цветет, благоухает,
В белом яблони вокруг,
Распускаются бутоны,
Бабы вынесли иконы…
Что в глазах твоих сверкает?
Книга валится из рук.

Ни гардений и ни лилий,
Ни Италий, ни Бразилий,
Лишь осот да листья мяты
Зеленеют вдоль межи,
Где та зелень, та дорога,
Что ведет нас до порога
Нашей бедной старой хаты
Мимо леса, мимо ржи!

Как поселок мазовецкий
Взор оглядывает детский,
Видит поле, видит в Висле
Белые пески на дне,
Так и я вот на чужбине
Из-под век усталых ныне
Вижу край мой в каждой мысли,
В каждой думе, в каждом сне.

НАЗЫМ ХИКМЕТ

(1902-1963)

ОРЕХОВОЕ ДЕРЕВО

Голова моя - пенное облако, море в моей груди.
Я - дерево ореховое в парке Гюльхане,
разросшееся, старое, ветвистое - гляди! -
но ни полиция, ни ты не знаете обо мне.

Я - дерево ореховое в парке Гюльхане.
И листья, как рыбки, дрожат с зари и до зари,
они, как шелковый платок, шуршат, шуршат - бери,
сорви их, милая моя, и слезы свои сотри.

Листья мои - руки мои, сто тысяч зеленых рук,
сто тысяч рук я протянул, касаюсь тебя, Стамбул,
листья мои - мои глаза, и я гляжу вокруг,
сотнею тысяч глаз гляжу, гляжу на тебя, Стамбул.

Листья мои - бьются они, как сотня тысяч сердец.
Я - дерево ореховое в парке Гюльхане,
но ни полиция, ни ты не знаете обо мне.

СКАЗКА СКАЗОК

Стоим над водой -
чинара и я.
Отражаемся в тихой воде -
чинара и я.
Блеск воды бьет нам в лица -
чинаре и мне.
Стоим над водой -
кошка, чинара и я.
Отражаемся в тихой воде -
кошка, чинара и я.
Блеск воды бьет нам в лица -
кошке, чинаре и мне.

Стоим над водой -
солнце, кошка, чинара и я.
Отражаемся в тихой воде -
солнце, кошка, чинара и я.
Блеск воды бьет нам в лица -
солнцу, кошке, чинаре и мне.

Стоим над водой -
солнце, кошка, чинара, я и наша судьба.
Отражаемся в тихой воде -
солнце, кошка, чинара, я и наша судьба.
Блеск воды бьет нам в лица -
солнцу, кошке, чинаре, мне и нашей судьбе.

Стоим над водой.
Первой кошка уйдет,
и ее отраженье исчезнет.
Потом уйду я,
и мое отраженье исчезнет.
Потом - чинара,
и ее отраженье исчезнет.
Потом уйдет вода.
Останется солнце.
Потом уйдет и оно.

Стоим над водой -
солнце, кошка, чинара, я и наша судьба.
Вода прохладная,
чинара высокая,
я стихи сочиняю,
кошка дремлет,
солнце греет.
Слава Богу, живем!
Блеск воды бьет нам в лица -
солнцу, кошке, чинаре, мне и нашей судьбе.