НИКОЛАЙ МАКСИМОВ
1903-1928
Книга «Стихи» (Л., 1929) безвременно ушедшего Николая Максимова увидела свет почти чудом: накануне завинчивания цензурных гаек (продлившегося чуть ли не до 1987 года). В предисловии к ней Борис Эйхенбаум, большой мастер говорить правду так, чтобы начальство могло понять возможно меньше, написал фразу: «Стихи Н. Максимова выросли на почве так называемого акмеизма. Его учителя — И. Анненский, Гумилев и Мандельштам». Остается лишь гадать — каким образом не было вымарано упоминание расстрелянного Гумилева. Строкой выше Эйхенбаум писал о Максимове: «Этот человек, скромно и с увлечением преподававший в трудовой школе…» Словом, книга вышла, хотя и после смерти Максимова. В содержании переводы не упомянуты, но если книгу перелистать — два перевода обнаруживаются: «Песня прялки» из «Античных стихотворений» Леконта де Лиля и «Забвение» (этим сонетом открываются «Трофеи» Эредиа). Итальянскую рифмовку Эредиа Максимов не сохранил, но, судя по всему, он не отделял переводное творчество от оригинального, — традиция, имеющая в России очень давние корни.
ШАРЛЬ ЛЕКОНТ ДЕ ЛИЛЬ
(1818—1894)
ПРЯЛОЧКА
О, прялочка, с катушкой белых нитей,
Вы мне ценнее злата с серебром,
Такие щедрые вы мне дарите
Мой вкусный хлеб и мой веселый дом.
О, прялочка, с катушкой белых нитей,
Вы мне ценнее злата с серебром.
О, прялочка, с катушкой белых нитей,
Едва на небе солнце зажжено,
Звените вы и шерстью тяжелите
До вечера мое веретено.
О, прялочка, с катушкой белых нитей,
Едва на небе солнце зажжено.
О, прялочка, с катушкой белых нитей,
Ведь это вы соткете саван мой,
Когда согбенный старый паралитик
Я уготовлюсь в неземной покой.
О, прялочка, с катушкой белых нитей,
Ведь это вы спрядете саван мой.
ЖОЗЕ МАРИЯ ДЕ ЭРЕДИА
(1842—1905)
СОНЕТ
Здесь храм разрушен был. О, жалкая могила
На диком берегу. И желтая полынь
Широким саваном уже давно покрыла
Героев бронзовых и мраморных богинь.
Лишь иногда пастух, вдали, тропой нагорной,
Огромных буйволов ведя на водопой,
В сияньи дня темнея тенью черной,
Поет о старине в лазури голубой.
Здесь, над обломками разбитой капители,
Где древняя земля верна своим богам,
Побеги нежные опять зазеленели -
Я здесь без горечи внимаю по ночам,
Как море шумное, в невозвратимых пенах,
Все безуспешнее рыдает о сиренах.