ВЛАДИМИР ЛУГОВСКОЙ
1901, Москва – 1957, Ялта
Хотя Е. Евтушенко считает, что иные из стихотворений Луговского написаны с “почти киплинговской силой”, кажется важным процитировать слова о стихах Луговского, сказанные Маршаком и записанные накануне его смерти Корнеем Чуковским: “...стихи Луговского похожи на воду, в которой художник моет кисти, и вода от этого разноцветная, но не перестает быть водой”. Внезапный взлет дарования Луговского связан именно с переводческой деятельностью, когда в 50-е годы он подпал под влияние выдающегося мастера младшего поколения – Александра Голембы. Из всего, под чем стоит имя Луговского, переводы польских поэтов – самая большая удача.
БОЛЕСЛАВ ЛЕСЬМЯН
(1877 - 1937)
БЕССОННИЦА
Полночь. Блеск воды в колодце,
Лунный свет сквозь окна вкось,
Силой и бессильем льется
Лунный свет сквозь окна вкось,
Безымянны и понуры
Тучеходы белокуры,
Резкий свет, и сумрак хмурый,
И какой-то третий гость.
Слушаю, настороженный,
Мне послышался сейчас
Чей-то стук, глухой и сонный,
Мне послышался сейчас...
Кто стучит в мои ворота?
Вихрь, уставший от полета,
И тревога, и дремота...
Отворяй, не мучай нас!
Отворил во имя Бога –
Вмиг вся тройка ворвалась!
Вихрь, дремота и тревога –
Вмиг вся тройка ворвалась!
На постель мою все трое
Улеглись в ночном покое,
Улеглись рядком все трое, –
Вот уж им поспится всласть!
Мы пришли – хоть нас не звали, –
Что ты скажешь, милый брат?
Наша сказка дорога ли,
Что ты скажешь, милый брат?
Злому вихрю всё невзору,
Смотрит мрак – из-под забора,
Темнота спустила штору,
Улеглись, зевнули, спят.
ЯРОСЛАВ ИВАШКЕВИЧ
(1894 - 1980)
ЦВЕТЫ БРАЗИЛИИ
Краснолистные ветви стрельчатых эвфорбий,
И жасмины индийские с запахом страсти,
И китайские розы причудливой формы,
И живых орхидей зверовидные пасти.
Бугенвилий фонтаны, как шорох муслина,
Якобиний кровавых гирлянда сквозная,
Лепестки из атласа, из осколков рубина, –
Но прекраснее слез я цветов здесь не знаю!
ЯН БЖЕХВА
(1900 - 1966)
СОЛОВЬИНАЯ УЛИЦА
На длинной Соловьиной под лунным балахоном
Нет никаких строений – висят одни балконы.
Их некогда развесил по падугам лохматым
Безумный архитектор, не живший никогда там.
И ни один прохожий той улицы не сыщет,
Ее не сыщут даже стекольщик и точильщик...
Но рыбьей чешуею луна посеребрила
Провисшие над бездной балконные перила.
А на балконах – розы и соловьи на розах,
И соловьиной ложью насыщен темный воздух.
Всё это происходит во сне и наяву – и
Сползая в сновиденье, и явно существуя,
И мы не отличаем, виски до боли стиснув,
Ни выдумки от муки, ни вымысла от смысла...
А ты блуждаешь ночью по улице туманной
Подавленных желаний и сладостных обманов,
Ты простираешь к небу прозрачные ладони:
Не явится ли милый на призрачном балконе?
ДЖЮРА ЯКШИЧ
(1832 - 1878)
СКВОЗЬ ПОЛНОЧЬ
Сквозь гибких веток переплетенье –
Светил мерцанье, планет роенье.
Утихомирься, сердцебиенье, –
И глубже в гущу, в стеблей сплетенье.
Ручей, бегущий полночной далью;
Здесь, в этих кущах, любви свиданье,
Здесь, где с растеньем сплелось растенье, –
И глубже в гущу, в стеблей сплетенье.
Моя душа тобой согрета,
Меня растопит до рассвета,
Сметет, как снега наважденье, –
И глубже в гущу, в стеблей сплетенье!