ГОСПОДУ, ВО ВРЕМЕНА УТРАТ

Крупицы из того, что я сберёг
Лишен я не был, но когда б обрёк
Меня Господь на посох и суму,
Я и тогда б вознёс хвалу ему.
Я за достаток благодарен был,
А нет его - в молитве весь мой пыл.

К ПЕРИЛЛЕ

Ты тем огорчена, моя Перилла,
Что день за днём мои уходят силы?
Года своё берут, и сединой
Меня уже торопят в мир иной.
И видно скоро - миг тот неминуем -
С тобой прощусь последним поцелуем.
Когда умру, Перилла, первым делом
В соль погрузи моё нагое тело,
Затем ладони и стопы омой
Водою благодатной ключевой
И оберни той самой простынёю,
Что в ночь любви скрывала нас с тобою.
Поплакав, проводи до той лужайки,
Где будет холмик мой, и, коль не жалко,
Пусть раз в неделю бросят по цветку
Те, кого знал я на своем веку.
Тогда моя душа угомонится,
Чтоб безмятежным сном навек забыться.

ЯДОВИТОЕ ДЕРЕВО

Я держал на друга зло:
Рассказал - и зло прошло.
На врага копил я зло:
Злился молча, зло росло.

Я страдал, ночей не спал,
Зло слезами поливал,
Было мне не жаль для зла
Лицемерного тепла.

Разрослось на целый сад,
Яблоки на нём висят,
Спелым соком налились,
У врага глаза зажглись.

Ночь настала - он, как вор,
Перелез через забор.
Утром - о, отрадный вид! -
Враг под деревом лежит.

БАБУИН

Был найден в тундре как-то днём
Огромный бабуин,
Одежды никакой на нём
(Ну просто срам один).

А если б он причёсан был,
Одет, как джентльмен,
Никто б его не отличил
От господина N !

ТИГР

Тигр, если разобраться,
Ласковый и добрый, братцы,
И компанию для игр
Деткам бы составил тигр.
У кого детей орава
(Думая, что мыслят здраво)
Уверяют всех, что им
В доме тигр необходим.

ГРУЗЫ

Когда квинквиремы, покинув далёкий Офир,
Гребли к берегам, где родная ждала Палестина,
Везли они кедр и сандал,
И павлинов, и чёрных рабов,
Слоновую кость и янтарные сладкие вина.

Когда галеоны испанские тропиком шли,
Они с перешейка, вдоль мысов, где вечное лето,
Везли в своих трюмах
Алмазы, и синий сапфир,
Топазы и пряности, и золотые монеты.

Когда грузовозы сквозь мартовский бурный Ла-Манш
Идут, в прокопчённые трубы дымя деловито,
Везут они рельсы стальные,
И уголь, и чёрный металл,
И чушки свинцовые, и жестяные корыта.

* * *

Художником не числился
Паук, но не беда -
Ведь за его шедеврами
Охотятся всегда

Служанки в целом мире
С безжалостной метлой.
Тебе ладонь подставлю -
Опальный гений мой.

* * *

Тигр умирал, он пить просил -
В пустыне то случилось.
Я набрала в ладонь воды,
Что из скалы сочилась.

Жизнь покидала царский взор,
Но тигр, сражаясь с болью,
Следил - я видела в зрачках -
За мной, и за ладонью.

Моя ль вина - что медля шла,
Его ль - что не дождался...
Когда я рядом с ним была -
Тигр мёртвым распластался.

* * *

Послушай, я - никто! А ты?
И ты как я, точь в точь?
Тогда нас двое. Чур - молчок!
Не то прогонят прочь.

Быть кем-то - смертная тоска!
"Ква, ква!" - весь день твердить
О том, кто есть ты, и в восторг
Болото приводить!

О РАКОВИНЕ, НАЙДЕННОЙ ВДАЛИ ОТ МОРЯ

Вот раковина. Через толщу лет
В ней ясно слышен гул морской пучины.
Исчезли океанские глубины,
Давно волны, её ласкавшей, нет.

Приливов и отливов канул след.
Лазурный полдень - где он? Только глине
Величественный рокот слышен ныне,
И только тишина ему в ответ.

Кто в силах море ей вернуть? Увы -
Звучит в ней лишь воспоминаньем грустным
Далёкий гул безбрежной синевы.

И милосердье тот проявит к ней,
Кто каблуком её раздавит с хрустом,
В пыль обратив напев минувших дней.

ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ

Представь: луна меж облаками,
И серебристый луч её
Вдруг имя высветит на камне,
Не чьё-то имя, а твоё.

И далее, за словом слово,
Вся надпись, жизнь - за годом год,
Хотя для времени земного
Она - лишь маятника ход.

Всё понемногу - боль, удача,
Сквозь слёзы смех, чуть-чуть вины,
Немного славы и впридачу -
Надгробие и свет луны.