ВЛАДИМИР СЕМЯЧКИН

Хоть надежда часто ложна,
Но, увы, не видим мы,
Что дистанция ничтожна
От величья до тюрьмы.

А любовь судьбы не вечна,
И, чтоб спать не видя снов,
Надо жить не так беспечно:
Королям не жаль оков.

Если ж власть, не сбросив шоры,
Править станет средь химер,
Облегчит в дорогу сборы
Божьей милости пример.

Все невзгоды заточенья,
Бегство близких, гнев князей
Принесут тебе Спасенье
Пред могилою твоей.

Так, как болид летит сквозь мглу,
Иль как полет, что дан орлу,
Иль как ручей, что вдруг возник,
Иль как росы рассветной блик.
Иль как зефир, что зыбь нагнал,
Иль как седой девятый вал,
Вот так и ты, свой век пройдя,
Уходишь в Ночь, за Свет платя.

Утих зефир. Умчался вал.
Ручей струиться перестал.
Сошла роса. Погас болид.
Свершен полет. А ты забыт…

Супруга приветила палкою Тома,
Он чудом на улицу вылез из дома.
Три друга тотчас подскочили тут, дабы
Избавить его от дубины и бабы.

И здравый совет ему дали все вместе,
Но Том был серьезных понятий о чести:
Нужны ли советы и гордым, и мудрым?
Три друга к барьеру все вызваны утром…

Рискуя, Том выдержал три поединка,
Вернулся домой, а там снова дубинка.

Всем виселица нравится моя:
Прочна, изящна, в меру высока,
Петлю на ней связал любовно я,
Как денди вяжет галстук из шнурка.
Но как взгляну – народ из городка
Подпер забор, дыханье затая,
Такая нападает вдруг тоска,
Пожалуй, не повешусь нынче я.

Мне завтра деньги принесут друзья,
Висят в гостиной ножны от клинка,
От хмурых туч на небе толчея,
А к пастору дорога не близка,
Про суп грибной услышал от дружка –
Рецепт мне друг дал сразу, не тая;
Жаль, не прочитан Ювенал пока…
Пожалуй, не повешусь нынче я.

Нам день иной предложат для мытья;
Педанты всем наскучили слегка;
Г. Уэллс – противник всякого лганья,
Б. Шоу же – сторонник молока.
Народ мудрей, чем в прежние века,
Смекнет, где в чистом поле колея,
А облака – так низко облака…
Пожалуй, не повешусь нынче я.

Заключение

Мой принц, по воплям слышу: чернь близка,
Веревки ждут и графы, и князья,
Сегодня будет Вас палач искать…
Пожалуй, не повешусь нынче я.

Горланя песни, под хмельком слегка,
Домой под утро доставляю ноги.
В ответ на удалую тень звонка
В ночной рубашке тетя на пороге:
"Про облик твой давно сказать пора
(Как просто сотворить слона из мухи!),
Ведь ты служанку ущипнул вчера!"
Ну, как мне дальше жить в таком же духе?

Брожу в толпе, проклятья бормоча,
Какая ж в тот четверг была причина?
Хоть совесть осуждала, всё же в чай
Я папе с мамой подмешал стрихнина.
Увы, я понял, белый свет кляня,
Что жизнь свою я сам толкнул к разрухе…
Кто окружит теперь теплом меня,
И есть ли смысл жить дальше в том же духе?

Стал глуховат, взор застит пелена,
Я, как медведь, ступаю вперевалку,
А речь моя невнятна и длинна, –
И смех, и грех: смотреть и слушать жалко.
Недавно замечаю – я скупец,
Для подаянья бедным жаль краюхи…
Когда ж наступит этому конец?
Какой же смысл жить дальше в том же духе?

Заключение

Мой принц, а что в том ящичке хранят?
Ах, здесь письмо от старого Мак-Куки,
Готов, он пишет, пристрелить меня…
И как теперь жить дальше в том же духе?

Много крепких слов в беседе
Слышим мы у юных леди.
Звуки те из уст девчат
Вряд ли сердце облегчат.
Но кому и для чего
Нужен этот статус-кво?
Брань придумали мужчины,
Были, знать, у них причины,
Но бранятся тет-а-тет,
Чтоб блюсти авторитет.
Грузчик, хоть вконец сердитый,
Не всегда пошлет: "Иди ты…"
Лесоруб, срубив сучок,
То пошлет, а то – молчок,
И таксист средь молодежи
Предпочтет молчанье тоже.
Даже если очень злится,
Джентльмен знает: есть граница.
Лишь тогда, когда нет мочи,
Реноме свое подмочит.
Леди – в неге ли, в тоске –
Рот не держат на замке.
Познакомятся с глаголом –
Он пошел гулять по школам,
А какой букет наречий
Красит юных леди речи,
Иль такой ввернут предлог…
Лучше б раньше я оглох.
В карты режутся – мужчинам
Небо кажется с овчину.
Босс звонит, и муж больной:
Трубка поднята женой.
Лишь жена к кроватке чада –
Муж выносит муки ада.
Боже, сколько сильных слов
Слабый пол сказать готов…
Одному лишь он дивится:
Слышал, будто есть граница.