КАНСОНА

О, как не просто выразить печаль!
Пред взором пленника не солнечная даль,
А камни стен и толстых прутьев сталь.
Для скорбной песни слов ничуть не жаль,
Но слышат ли мои друзья? Едва ль,
Ведь я – в неволе.

Они в Нормандии, Гаскони, Пуату.
Им не в упрек я песнь свою плету,
Не ими ввергнут в эту тесноту,
Не возведу хулу и клевету,
Но и молчать уже невмоготу,
Ведь я – в неволе.

У пленника нет близких, он ничей.
Мне говорят: «Надеяться не смей»,
Но вспомните: ведь никогда друзей
Я не бросал средь плача и скорбей,
Они свободой тешатся своей,
А я – в неволе.

О, воины и Тура, и Анжу,
Не верьте, что от страха я дрожу.
Изменникам коварным не грожу.
Я грозного посланья не сложу.
На васиз-за решетки я гляжу,
Да – из неволи.

Мои друзья – на стороне врагов…
Не странно ли? Я был за них готов
Сражаться день и ночь, чтоб от оков
Освободить… Их выбор – не таков.
Но не бросаю им гневливых слов,
Ведь я – в неволе.

Где кличи боевые, звон мечей?
Нет никого. Не слышу я речей,
Что призывали бы – спасем его скорей…
Без неба синего и золотых лучей,
И боль в груди сильней и горячей…
Ведь я – в неволе.

Сестра-графиня, пусть хранит Вас Бог.
Меня Он, правда, уберечь не смог.
Ему служил – но был Он слишком строг…

Простите же. Печален мой рассказ.
Я вас люблю, поверьте, и сейчас.

БАЛЛАДА I

Парьяж — для деловых, конечно, рай.
Рыжья полно, и фраер смотрит томно.
Но мусоров, признаться, — через край,
И потому втыкать по ширме стремно.
Подломишь карася — в шалман с навара,
А там — вино и хавка на столе.
Но утром лишь очнешься от угара,
Шнифты протрешь — а ты уже в петле!

И чтобы в ад не унеслась душа,
И чтоб не ждать, пока вас раскорячат —
Сухих не потрошите, кореша,
Когда за ними мусора маячат.
А если все же довелось нарваться —
Перо под ребра — и бревно в котле.
В кенты со шмором нечего играться,
Чтобы потом не скалиться в петле!

А ежели вас все же повязали —
Не стоит им горбатого лепить.
Наколете вы мусора едва ли,
И он едва ли будет вас любить.
Он чует все, и он задаст вам жару.
Ты, брат, в дерьме, а он сейчас в седле.
Так сдай ему наводчика и шмару,
А то — им слам, а ты висишь в петле!

И ты, пахан, не ведьма на метле,
С хозяина имел четыре срока,
Тебе, ей-Богу, ни с какого бока
Жмура играть и дергаться в петле!

БАЛЛАДА III

Пора на дело,
Втыкаем смело,
Каков расклад — таков кураж.
Молчит сегодня
Старуха-сводня —
Сегодня наш Париж-Парьяж.
С марухой черною марьяж
Кому-то светит,
Кого-то метит.
И воротарь впадает в раж,
Подставит ножку старый пень,
А там — от черной цапли тень!

Хватает голи,
Что и без соли,
Готова враз тебя сожрать.
Когда б запели,
Кого нагрели,
Да захотели поприжать —
Хоть вой — а некуда бежать.
Костяшка стерта,
Поставь на черта:
Не все ж ему над нами ржать.
Меняй на коготь свой кистень,
Шесток! От черной цапли тень!

А если свяжет,
Пустышкой ляжет
И ты подумаешь — хана!
И непонятки
Сыграют в прятки,
И заплатить решишь сполна,
Так что ж: завей шмирью вьюна,
Слепи горбуху
Скриви старуху
И наведи на крикуна.
А сам рванул — и за плетень:
Йордак… От черной цапли тень…

Пахан, захочешь —
Перо заточишь,
Так не бросай на полпути
И не крути,
Не то, с башкою набекрень,
Тебе — от черной цапли тень.

БАЛЛАДА IV

Когда втираешь ты на две шестерки
Иль коготь ставишь против белеша.
Не выбирай усохшего в подпорки —
Не в сизый цвет глядит его душа.
Сегодня кош, а завтра — шмор наколет,
И запоет сухой навеселе.
Потом шмирье шалманы переполет,
И ты законопатишься в котле.

На деле нет ни кореша, ни брата.
Оставь ему на пальцы дикий мед.
Шнифты промажь, не подогнет лопата,
Заначь собачку, зубы — и вперед!
Волков поставь по кругу, не ломайся,
Лопату и мозоль прижми к стреле.
Прорежет свист — не ерзай, отрывайся,
А то законопатишься в котле.

Себя вини, коль мусора умяли.
Слам подломил — завейся, но сорвись!
Тебе вчера не в хипеш нарекали —
Качаться на ветвях не торопись.
И ежели гулять на воле хочешь,
Ты засветло запляшешь по золе.
Арнак отдашь и шкуру не замочишь,
А то законопатишься в котле.

Пахан, когда сидишь на короле,
Сухому ухо не дари в наколку,
Иначе и в рыжье не будет толку,
И ты законопатишься в котле.

НЬЮГЕЙТСКИЙ ВЕНОК

Ньюгейтским баронам, чьи пальцы ловки,
Кто ловит в карманах чужих кошельки,
Кто запросто купит десяток сутяг,
А смотрит невинней бездомных бродяг, —
Вот новость для вас,
В сей радостный час:
Подарочек вам Синерожий припас.
Он нож перочинный припрятал — теперь
Ломайте без страха сундук или дверь.

В суде Синерожий ответы давал,
И подле себя стукача увидал:
Доносчик Уайльд преспокойно сидел,
Вскипел Синерожий от этаких дел.
Тут ножик блеснул,
Стукача полоснул…
Судья зазевался, и стражник зевнул.
Вдове сороковник отдали. Теперь
Ломайте без страха сундук или дверь.

Иной мне заметит — а что при дворе?
В соборе, парламенте, монастыре?
Воруют — а им ордена да почёт,
Такие ловчилы и вовсе не в счёт?
Казну потроша,
Крадут до гроша
Крадут у монарха и у торгаша.
А тут Синерожий помог, и теперь
Ломайте без страха сундук или дверь.

И для махинаций — путей миллион:
Дай взятку судье — назовут: «Пенсион»,
Коль врач украдет — говорит: «Гонорар».
Церковник — мол, это не кража, а дар.
А вот — адвокат,
Грабителю брат:
На службе удобнее красть во сто крат.
И вам поспокойнее стало — теперь
Ломайте без страха сундук или дверь.

Воруй на таможне, налоги воруй,
В суде распинайся и в карты мухлюй.
В конторе акцизной шустри штукарём,
Еще — за церковным воруй алтарём,
И нет палача,
Не ударят сплеча,
Никто не боится угроз стукача:
Зарезал его Синерожий — теперь
Ломайте без страха сундук или дверь!