ВИКТОР КОЛЛЕГОРСКИЙ
р. 1951
Переводчик-ориенталист, достаточно известный, здесь представлен необычно: Евген Маланюк, надо полагать крупнейший украинский поэт XX века, при советской власти не подлежал не только переводу, неприятности в Киеве можно было схлопотать за одно его упоминание. Коллегорский по моему предложению, как только стали доступны оригиналы, заинтересовался Маланюком, а результаты этого интереса читайте ниже.
ЕВГЕН МАЛАНЮК
(1897-1968)
ИЗ ВАГОНА
И вновь пожар земного лона –
Весны прельстительные сны.
Мелькай за окнами вагона,
Мираж чужбины и весны!
Но в брызгах животворной влаги
Уж сердцу вновь не расцвести,
Ни ненависти, ни отваги
Ему уже не обрести.
Она и волком выть не смеет,
Ему пустыня – вся земля.
И тщетно дали голубеют
И блещут рощи и поля.
ИТОГ
Навек весна, и хмель, и слава
В небесной сини без конца –
Так рисовало мир кровавый
Воображение юнца.
Года слетают лепестками,
Осыпав серебром вески,
Но вижу только сталь и камень
Да "на пригорках ветряки"...
Давным-давно всё позабылось,
Что прежде снилось наяву...
А всё ж недаром сердце билось,
Лелея эту синеву.
А всё ж недаром, всё ж недаром
Звенел мне юных лет мотив:
Вселенским вспыхнет он пожаром –
И явью обернется миф.
И вновь блеснут и синь и слава
Сквозь боль, пронзившую мой стих,
Чтоб стать кирпичиком державы,
Как сталь и камень слов моих.
* * *
Где безудержный бег к берегам белопенного Понта
Озаряется вдруг грозным блеском степного ножа,
И врезается Азия в желтый провал горизонта,
И пречистое тело земли прорезает межа,
Отзвенели пороги – и княжеский корень трепещет,
И, подрубленный насмерть, ни цвет уж не даст и ни плод...
А сапфирное море всё в камни понтийские плещет,
Лучезарною пылью струясь у лазурных ворот.
Там увенчанный лавром живой откликается мрамор,
Белым соснам колонн небосвод прививая к стволу.
И навеки душа неразлучна, как с мрамором храма,
С вечным солнцем Эллады, развеявшим скифскую мглу.
И в безумном порыве, в смертельной его круговерти –
Беспримерная жажда, что к звездам ведет сквозь века,
Где безглавая Нике, овеяна славою смерти,
Чья и в немощи крыл путеводна слепая рука.
ИСТОРИОСОФИЧЕСКОЕ
Вокруг Пути из Варяг в Греки
И ныне живут не варяги и не греки,
А так себе, эманация, игра –
Дрожит протоплазмою без ядра.
И как там ни било и ни гремело –
Только ойойкало бедное тело,
Только переползало всегда
Тудою – сюда, а Сюдою – туда.
Свара? Нож? Новое Запорожье?
Хоть убей, не пойму, что поможет.
Думаешь, думаешь. Вечно молчком...
Может – галстук с воротничком?
А может, и в землю, ничком?