ВОЙНА НЕЖНА И ДРУГИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
1.
Не плачь, дева, – ибо война нежна.
Ведь твой любимый вскинул руки к небу,
И перепуганный конь сорвался с места налегке,
Не плачь –
Война нежна.
Хриплый, бухающий барабанный полковой бой,
Крошечные души, жаждущие битвы...
Они родились для плаца и могилы.
Но необъяснимые нимбы Славы реют над ними,
Велик Господь Воинств, велик... и Его Царство –
Мертвое поле тысяч уже неживых тел...
Не плачь, дитя, ибо война нежна.
Ведь твой отец споткнулся в рыжем окопе,
Схватился за грудь, глотнул воздуха... и умер.
Не плачь.
Война нежна.
Мимолетно сверкающий полковой флаг...
Краснозолотогрудый орел...
Ведь они родились для плаца и могилы.
А ты объясни им благодетель убийства,
Объясни, как это прекрасно – лишать жизни
И почему на поле тысячи уже неживых тел...
Мать, чье сердце висит на ниточке, как оторвавшаяся пуговица
На яркой плащанице Славы Сына Твоего...
Не плачь.
Война нежна.
2.
"А что говорит море, ракушка?
Что говорит море?
Долго наш брат не отвечал нам,
Он хранил все, что знал, для кораблей...
Неуклюжих и глупых кораблей..."
"Море просит вас молиться, о кедры,
Тихо петь в лунном свете.
Он шлет нам привет из земли Судного Дня,
Оттуда, где бесконечные водопады,
Ливни женских слез,
И мужчины в серых робах...
Мужчины в серых робах
Поют неизвестную боль..."
"О чем говорит море, ракушка?
О чем говорит море?
Долго брат наш не отвечал нам,
Хранил свои знания для кораблей,
Тупых и глупых кораблей..."
"Море просит вас учить, о кедры,
И тихо петь в лунном свете,
Учить золоту терпения,
Распевать Евангелие нежных рук,
Распевать сердечное братство...
Море просит вас учить, о кедры..."
"А где награда, ракушка?
Что говорит море?
Долго брат наш не отвечал нам,
Хранил свои знания для кораблей,
Тупых и глупых кораблей..."
"Ни слова не сказало море, о кедры,
Ни слова не сказало море.
Долго еще брат ваш ничего не ответит вам,
Сохранит свои знания для кораблей,
О, таких тупых и глупых кораблей..."
3.
Деве море казалось
Голубой лужайкой,
На которой резвились крошечные крестьяне,
Которые пели.
Моряку после кораблекрушения
Оно казалось мертвыми серыми стенами,
Превосходящими мир в безжизненности,
На которых, однако, в судьбоносное время
Была написана
Мрачная ненависть Природы.
4.
Немного чернил – более или менее!
А я что, не в счет?
Даже небо и изобильное море,
Долины и горы высокие...
Ты слышишь рёв всех этих книг?
Но всё это... всего лишь немного чернил – более или менее.
Что?
Ты что, хочешь дать мне определение Бога этой туфтой?
Могу ли я в своем горе кормиться обязательными проходами
Кретинов в стихарях?
Или трубным гласом света?!
Или даже законными амвонами
Знакомых истин и вранья?!
Это что – Бог?!
А где тогда Ад?
Покажите мне ваш нечистый гриб,
Возросший из нечистой крови.
Он – лучше.
Где Бог?!
5.
"Создал ли ты честного человека?"
"О да, даже трех! – ответил Бог. –
Но двое из них мертвы,
А третий...
Слушайте! Слушайте!
И вы услышите рокот его падения..."
6.
Объяснить вам посеребренный путь корабля в ночи?
Биение каждой пропащей грустной волны...
Прерывистое биение стремящихся стальных частей...
Тихий крик одного другому...
Тень, падающую на еще более тенистую ночь
Утонувшая звездочка...
Потом – пена, далекая пена вод,
И тихий шорох черных волн,
Вечно долгих и вечно одиноких.
И помни, о Корабль Любви,
Много за тобой пены
И много тихого шороха черных волн,
Вечно долгих вечно одиноких.
7.
"Я слышал закатную песнь берез,
Белую мелодию тишины,
Я слышал ссору кипарисов
На закате.
Крохотные травы проносились мимо меня
Вместе с ветряками.
Вот что я прожил, – сказал безумец, –
Имея только глаза и уши,
Ну а ты...
А ты надеваешь зеленые очки, прежде чем посмотреть на розы..."
8.
Быстро скакал рыцарь,
Все давал шенкелей, такой горячий и неуемный,
Даже потрясал жаждущим крови мечом.
"Спасу мою Даму!"
Быстро скакал рыцарь,
Бросившись из седла на войну.
Стальные воины сверкали и блистали,
Как блики серебряного света,
А золото доброго рыцарского знамени
Все еще веяло на замковой стене...
Конь,
Такой задохшийся, загнанный, окровавленный,
Забытый у подножия замковой стены...
Конь,
Забытый у подножия замковой стены...
9.
...И вдаль пошел Миролюбивый.
И смело говорил с ветром....
Говоря с ним, он был в то время в далекой и незнакомой стране.
И вдаль пошел Миролюбивый,
И смело говорил со звездами...
И желтый свет отнял зрение у его глаз.
"Дурачок, – сказал Умудренный Очевидец. –
Все, что ты делаешь, – глупо".
"Ты уж слишком миролюбив!", – вскричал Миролюбивый,
И когда его посох оставил голову Очевидца в покое,
Это было два посоха.
10.
И вы мне говорите – это Бог?!
А я вам говорю – это лист бумаги,
Горящая свеча и... осёл...
11.
В пустыне,
Тишина из лунных глубочайших долин,
Блики огня падают прямо на одежды
Людей в капюшонах, коренастых и тупых.
Женщина движется перед ними
Под пронзительный свист свистков
И далекий рокот барабанов,
А таинственные силы, ужасные и блеклые в своем гадком многоцветье
Сонно играют ее телом,
Или движутся по ее воле,
Воровато шурша по песку.
Тихо перешептываются змеи,
Шепот, змеиный шепот...
Мечтая, и струясь, и таращась,
Они всегда шепчут, тихо шепчут...
Ветер течет с далеких берегов
Аравии, торжественный, как сама эта ночь,
И дикий огонь наносит потеки крови
На одежды людей в капюшонах,
Коренастых и тупых.
Движущиеся пятна бронзового, изумрудного и желтого цветов,
Обхватили ее горло и руки,
А по песку воровато скользят змеи,
Медленно, угрожающе и униженно,
Извиваясь в ритм свисткам и барабанам,
Шепчущие, шепчущие змеи,
Мечтая, и струясь, и таращась,
Но вечно шепчут, тихо шепчут.
Достоинство проклятого,
Слава рабства, отчаяние, смерть, –
Всё в этом танце шепчущих змей.
12.
Газета – это собрание полунесправедливостей,
Передаваемых мальчишками друг другу за много миль,
Она распространяет свое любопытное мнение
На миллионы милосердных зазнавшихся снобов,
В то время как их семьи утешаются радостями домашнего очага,
Если их пришпорят рассказы об ужасных муках одиночества.
Газета – это суд,
Где каждого мило и несправедливо допрашивает
Кодла честных людей.
Газета – это рынок,
Где Мудрость продает свою свободу,
И толпа коронует тыквы.
Газета – это игра,
Где игрок, ошибаясь, приближает победу,
А умение ведет к смерти.
Газета – это символ,
Это безупречная хроника жизни,
Собрание охотничьих рассказов,
Квинтессенция мировой глупости,
Которая веками незаметно жила среди нас,
Продираясь через мир, лишенный заборов.
13.
Странник,
Увидев Тропу к Истине,
Был поражен –
Она заросла травою.
"Ага! – сказал он, –
Видно, никто здесь уже давно
Не проходил."
А потом он увидел, что каждая травинка –
Это лезвие ножа.
"Мда... – пробормотал он наконец. –
Поищу-ка я другую дорогу..."
14.
Отблеск солнца на скучных бурых стенах,
Позабытое всеми небо проклятой голубизны...
К Богу летит могучий гимн,
Песня страданий и стонов...
Стук колес, перестук копыт, звон,
Приветствия, прощания, признания в любви, последние стоны,
Крики радости, глупости, тревоги, отчаяния...
Неведомые мольбы тупиц,
Пение цветов,
Крик срубленных деревьев,
Бессмысленное бормотание кур и мудрецов, –
Вся эта нестройность вопиет к звездам:
"Боже, спаси нас!"
15.
Однажды некто лезший на крышу
Воззвал к Небесам
И громким голосом воскричал ко глухим сферам;
Голос Воина возвысил он к Солнцам.
И тут – чу! – в облаках появилась какая-то точка,
И наконец – наконец-то! –
Боже мой! – небо заполнили Воинства.
16.
Жил да был человек с деревянным языком.
И решил он, что умеет хорошо петь.
А по правде, когда он пытался петь, просто плакать хотелось.
Но кто-то один все же услышал
Стук деревянного языка
И понял, что этот человек
Хочет петь.
И этого певцу было достаточно.
17.
Удачливый человек прорвался
Через воды лет,
Промокнув в собственных ошибках,
Проклятых ошибках;
Покрытый слизью побед над слабыми...
Благодарный некто на денежном берегу.
Затем, на кости глупцов
Он покупает шелковые знамена
С триумфальной ухмылкой на устах;
На кожи мудрецов
Он покупает простейшие всеобщие поклоны.
Плоть, расписанная костным мозгом –
Отличное покрывало,
Покрывало для этого заразного месива.
В безвинном неведении, в невежественной вине,
Он передавал свои секреты расколотым толпам.
"Вот за это я боролся, вот над чем трудился!"
Спокойно, улыбаясь,
Он тяжело стоит на трупах.
Словно воздвигнутый кем-то на колонне из черепов
И отрицает, что попирает ногами младенцев,
С ужимками, весь в капающем с него жире,
И продолжает вещать в безвинном неведении,
Невинный...
18.
Ночью...
Тяжелые серые тучи ватно заволокли долины,
И горные пики остались один на один с Богом.
"О, Владыка, управляющий ветрами движением перста,
Мы скромные, бессмысленные, бесполезные горные пики.
Сделай так, чтобы мы могли свободно пробежать полмира,
Чтобы благоговейно простереться у Твоих ног!"
Утром...
По прозрачному голубому воздуху на многие мили разнеслись голоса людей,
Собирающихся на работу,
Появились крошечные черные города.
"О, Владыка, познавший смысл капель дождя,
Мы скромные, бессмысленные, бесполезные горные пики.
Дай нам голос, молим Тебя, Господи,
Чтобы мы могли воспеть благость твою Солнцу!"
Вечером...
Дальние долины покрылись крошечными огоньками.
"О, Владыка,
Ты, знающий цену королям и птицам небесным,
Ты создал нас скромными, бессмысленными, бесполезными горными пиками.
Тебе же нужно только вечное терпение,
Мы преклоняемся пред Твоей мудростью, о Господи,
Мы, скромные, бессмысленные, бесполезные горные пики".
Ночью...
Тяжелые серые тучи ватно заволокли долины,
И горные пики остались один на один с Богом.
19.
Трескотня демона смерти с вершины дерева...
Кровь – кровь и вырванная трава –
Отметили взлет его страданий,
Этого одинокого охотника.
Непроходимые серо-зеленые леса
Смотрели, как крошатся его кости.
Лодка с блестящим веслом...
Девушка с мягкими ищущими глазами...
И зов: "Джон!"
.............................
Давай же, вставай, охотник!
Ты что, не слышишь?
Трескотня демона смерти с вершины дерева...
20.
Падение доллара на сердце –
Улыбается мягким красным светом
И розоватым – вползает из катафалка на белый стол,
Окруженный прохладными бархатными тенями,
Мягко охватывающими двери.
Падение миллиона долларов –
Это крушение лакеев
И скучные эмблемы Персии,
Вырезанные на дубе, Франции и на сабле,
Вопль постаревшей красоты,
Проданной на панель сутенерствующими купцами
И покорной теперь власти вина и болтовни.
Глупые богатые крестьяне пятнают ковры человеческие...
Мертвецы, мечтавшие об ароматах и свете
В своей ткани, своей жизни...
Коврик честного медведя
Под ногами сокровенного раба,
Вечно болтающего о пустяках,
Забывая о государстве, массах, работе и положении,
Обезьянничая и вопя о шляпах,
По-крысиному пища о шляпах...
О шляпах...
21.
Человек сказал Вселенной:
"Леди, я существую!"
"Ну и что же? – ответила Вселенная.
– Это что, значит, я тебе
Чем-то обязана?"
22.
Пророк, задумчивый толстяк,
Взойдя на вершину горы,
Воскликнул: "Увы! Увы моей мудрости!
Я-то хотел узреть благие белые земли
И дурные черные земли,
А на деле-то все вокруг серое!"
23.
Была земля, где не жили фиалки.
Странник тут же спросил: "Почему так?"
И люди ответили ему:
"В один прекрасный день все фиалки этой земли сказали:
До тех пор, пока какая-нибудь женщина по доброй воле не отдаст
своего возлюбленного
Другой женщине,
Мы обречены на кровавую междоусобную бойню".
И с грустью люди добавили:
"Нет, фиалок здесь нет".
24.
Эй, рабочий, смастери мне сон,
Сон для моей любимой.
Умело вытки солнечный свет,
Нежный бриз и цветы.
Пусть это будет ткань долины
И, добрый рабочий...
И пусть там прогуливается мужчина...
25.
Каждый слабый блик был голосом,
Голосом лампады,
Поющим песенки кармина, фиолетового, зеленого и золотого.
Хор цветов разнесся над водами,
Чудотворная тень кроны больше не колебалась.
Кипарисы больше не склонялись над холмами.,
Повсюду синяя ночь была где-то тишиной,
А хор цветов раздался над водой,
Песенками кармина, фиолетового, зеленого и золотого,
Крошечными блистающими пузырьками,
Брошенными в темную долину вечера.
Пойте же благие баллады о Господе
И вечности, где отдыхает душа.
Маленькие священники, маленькие святые отцы,
Никто не усомнится в истинности вашего псалмопения.,
Когда великолепный хор раздается над водами, –
Песни кармина, фиолетового, зеленого и золотого...
26.
С садовых деревьев дождём падали цветы.
Там весело бегали дети.
Они собирали цветы –
Каждый для себя.
И вот появились несколько,
Кто собирал огромные кипы –
Обладая возможностями и навыками, –
Пока – вот вам! – только несколько утлых бутонов
Не остались для немощных.
И тогда какой-то юркий воспитатель
Горделиво подскочил к одному из отцов с криком:
"Пожалуйста, идите сюда!
Посмотрите, какая несправедливость творится в вашем саду!"
Но, осмотрев сцену происшествия,
Отец успокоил воспитателя:
"Да нет, ты ошибся, умник!
Все по справедливости.
Потому что, сам посмотри,
Правда ведь, те, у кого есть цветы, –
Сильнее, смелее, хитрее
Тех, у кого их нет?
Почему же у сильных –
У прекрасных сильных, –
Не должно быть цветов?!"
По размышлении, воспитатель склонился до земли:
"Господин мой, – сказал он,
– Сами звезды не могут сравниться
С этой вседовлеющей мудростью..."
27.
Когда человек достигает вершины горы,
Бог склоняется к нему,
Укрощает ему язык и удлиняет руки.
Слабым предстает видение мертвых.
Луна не успеет постареть
До восстания новых полчищ,
Синих полчищ.
Луна не успеет постареть
До падения детей перемен,
До новых полчищ,
Синих полчищ.
Ошибки и добродетели будут втоптаны в грязь.
Вместе падут и Церковь, и воры.
Придет меч, по мольбе слепых,
Ведомый Богом, обращающийся лишь на маяк,
Меняющий веру, как масло в лампаде,
При виде новых полчищ,
Синих полчищ.
Маршируют орудия порыва Природы, –
Праворожденные, неправорожденные, –
Воины новых полчищ,
Синих полчищ.
В лязге мечей – Твоя мудрость,
Раненые жестикулируют как Твои истинные дети.
Ноги бешеных коней – это только одна сторона;
Вторая – это рука матери на детском лбу.
А потом, как быстро они ни скакали в тени,
Воины новых полчищ,
Синих полчищ,
Бог вел их высоко, Бог вел их далеко,
Бог вел их далеко, Бог вел их высоко,
Эти новые полчища,
Синие полчища...