ВЛАДИМИР СВЕТЛОСАНОВ
р. 1957, Новосибирск
Окончил в родном городе филфак, много путешествовал, главным образом, по югу, жил в Крыму, работал кочегаром в Алупке, экскурсоводом в Воронцовском дворце. Работает учителем словесности в одной из новосибирских школ. Первую книгу (“Стихотворения”) выпустил в 1997 году; в ней, помимо оригинального творчества, есть переводы из Джона Китса, Роберта Фроста, Галактиона Табидзе, Терентия Гранели – стихи последнего в переводах Светлосанова в 2001 вышли в Новосибирске отдельным двуязычным изданием: над этой книгой переводчик работал пятнадцать лет. Как рассказывает сам переводчик, во время пребывания в Грузии, живя у художника (которого он называет просто Юрием), произошло следующее: “…а тут этот художник Юрий, и я у него гость. Квартира завалена его работами, и там же я нахожу маленькую, но толстую книжечку, сборник стихов Терентия Гранели. Изображение поэта на титульном листе. Он был блаженным бомжем, последние свои годы жил на кладбище, вел странный образ жизни – все легко принимал и от всего отказывался. … Художник согласился мне помогать в работе над переводами, но предупредил, что сам не до конца его понимает, потому что Гранели – поэт-мистик. Но я не сдавался. Купил самоучитель грузинского языка. Доходило до того, что останавливал на улице людей и просил расшифровать мне фразы из стихотворений”.
ТЕРЕНТИЙ ГРАНЕЛИ
(1897-1934)
ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР
Вечер тихий, весенний и ветхий.
Птица с ветки вспорхнула на ветку,
и душа отлетела куда-то,
и сейчас знает, где ты и как ты...
Далеко в небе ночь распласталась.
Ощутил я великую радость.
И другая мне жизнь улыбнулась,
и луна от земли отвернулась.
Вечер тихий, весенний и ветхий.
Птица с ветки вспорхнула на ветку.
ПРОГУЛКА БЕЗ ЦЕЛИ
1
Осень и эти простые просторы
снова зовут для бесцельных прогулок.
В небо поднял бы я душу, на хоры,
чтобы на землю ее не тянуло.
2
Кровь высыхает по капле, по капле.
Мед этой улицы пчелкою чуткой
выпит. На кладбище старом, скитаясь,
встречу лишь нищего и проститутку.
3
Время согнулось – под тяжестью ветка.
Я зарываюсь, как ветер, в деревья.
Верю и вижу того человека,
Щеки которого слезы проели.
4
И вспоминаю бродячие ночи,
ящики с мусором, небо с Медведицей.
Плачет орган, что-то ветер бормочет,
Ежится грустная птица на деревце.
5
Жизнь и земля, вы пугаете в сговоре.
Вот бы по небу пройтись мне родному.
Боже! К чему мне так много даровано?..
Я не просил ни того, ни другого.
6
Снова прикован к подвижной основе
(Кто-то словами похожими бредит).
Кто-то когда-то придет незнакомый
И над могилой моей он заметит...
7
Нет, не могу я ни помнить, ни думать.
Зрение снова на грани обмана.
Боже! Вокруг беспросветно и душно!
Боже! Вокруг паутина тумана.
* * *
Разбойничий набег ветров на старые сады,
и вот листва мертва.
Над головой прощальный луч, последние следы,
печальные слова.
Я имя нежное оплакивать не мог.
Я, Каин, клял судьбу.
Собаки чуют хромоту отцовских ног,
уложенных в гробу.
Мне, как ребенку, жизнь, чем дальше, тем страшней.
Я лягу на траву.
О, этот вечер будет жить в душе моей,
но я не доживу.
ГЕНИЙ ГЛУБИН
Тусклый день отошел. Надвигается ночь.
Надвигается ночь тучным телом своим.
И внезапная горечь, и память, и прочь
Не сорвется печаль голубком голубым.
Эта музыка здесь, эта радость со мной,
И заплачу вот-вот, тихо руки сложу...
Мой соперник невидимый – вечер ночной,
И в глазах уже слышу ночную слезу.
О моих откровеньях не знает никто.
А вороны кладбищенской я не боюсь.
Ароматного мая цветущий платок
Расстилаю в мечтах и, довольный, ложусь.
Подо мною могилы, века, города...
(Я, наверное, гений глубин голубых)
Дорогая, я в счастье поверю, когда
Побегу по Тбилиси, не числясь в живых.
* * *
Звезды тлеют.
Схожу с ума.
Боже! где я?
Это тюрьма.
День длиннее,
чем жизнь сама.
Боже! где я?
Это тюрьма.
Как болеют
в жару дома.
Боже! где я?
Это тюрьма.
С МТАЦМИНДЫ
Вновь с головой окунулся во время
и незаметно и тихо мечтаю.
В сердце слагается стихотворенье,
Плитам могильным его прочитаю.
А облака разыгрались друг с другом,
и на душе голубые просторы.
И говорю я с горою, как с другом,
и поднимается женщина в гору.
И говорю я себе непрестанно:
Эти стихи родились для потери.
Я их с бумагой знакомить не стану,
лучше надежному сердцу доверю.
* * *
Сумрак сгустился,
паук плетётся.
Невыносимо
моё сиротство.
Листья желтеют,
летят без звука.
И на земле
у меня нет друга.
* * *
Холодно и тоскливо,
снова мне трудно жить.
Канул день сиротливый:
Господи, как мне быть?
Май растворился в небе,
в чистой голубизне.
Знаешь, вот так и мне бы
раствориться во сне.
* * *
Небо надо мной
ветер прояснил.
Я свободы той
Недооценил.
От тоски такой
не укрыться мне.
Вижу город свой,
как в туманном сне.
В небе знак судьбы,
истекает срок.
Той свободы бы
хоть один глоток.
ТБИЛИСИ С ГОРЫ
Голубь в полёте,
тень на горе.
Виден далёкий
храм в серебре.
Время беспечное —
дар судьбы.
Тают, как свечи,
вдали столбы.
Голос не слышен —
исчез, пропал.
Сгрудившись, крыши
скрыли вокзал.
Ветер несёт
на крыльях тоску.
Поезд идёт,
идёт из Баку.