Дополнительные материалы

Сайт "Мастерская переводчика"

МОЛЧАНИЕ

Я постиг молчание звезд и моря,
И молчание города в тихий час,
И молчание мужчины и девушки,
И молчание, для которого лишь музыка находит слова,
И молчание лесов, ожидающих начала весенних ветров,
И молчание больных,
Когда их глаза бегают по комнате.
И я спрашиваю: "Для глубин какого
Использования нужен язык?"
Зверь в поле всхлипнет пару раз,
Когда смерть его заберет молодым.
И мы безгласны пред лицом реальности –
Мы говорить не можем.
Любопытный мальчик спрашивает старого солдата,
Сидящего перед овощной лавкой:
"Как получилось, что у тебя ноги не стало?"
И старый солдат поражен молчанием,
Или душа его уносится прочь,
Потому, что он не может сконцентрироваться на Геттисбурге.
Душа возвращается игриво,
И он говорит: "Медведь откусил ее".
И мальчишка удивляется, пока старый солдат,
Немея, едва-едва переживает
Оружейные вспышки, гром канонады,
Вскрикивания убиваемых,
И себя самого, лежащего на земле,
И хирургов госпиталя, ножи,
И долгие дни в постели.
Но если бы он мог описать все это,
Он был бы творцом.
Но если бы он был творцом, тогда раны были бы более глубокие,
Такие, которые он не смог бы описать.
Есть молчание большой ненависти,
И молчание большой любви,
И молчание глубокого покоя разума,
И молчание огорченной дружбы,
Есть молчание духовного кризиса,
Из которого твоя душа, совершенно измученная,
Входит с видениями не для рассказов
В царство высшей жизни.
И молчание богов, которые понимают друг друга без слов,
Есть молчание поражения.
Есть молчание несправедливо наказанных;
И молчание умирающего, рука которого
Внезапно хватает твою.
Есть молчание между отцом и сыном,
Когда отец не может объяснить свою жизнь,
Даже будучи неправильно понятым из-за этого.
Есть молчание, которое проходит между мужем и женой.
Есть молчание тех, кто потерпел крушение;
И обширное молчание, которое накрывает
Сломленные нации и поверженных лидеров.
Есть молчание Линкольна,
Размышляющего о бедности своей молодости.
И молчание Наполеона
После Ватерлоо.
И молчание Жанны д'Арк,
Сказавшей среди костров: "Благословенен Иисус",
Открывая в двух словах всю боль, всю надежду.
И есть молчание возраста,
Переполненное непередаваемой языком мудростью,
В словах, вразумительных для тех, кто не прошел
Огромного пространства жизни.
И есть молчание мертвых.
Если мы те, кто при жизни не может говорить
О глубоких переживаниях,
Почему ты удивляешься, что мертвые
Не рассказывают тебе о смерти?
Их молчание будет понято,
Когда мы приблизимся к ним.

ЖИЗНЬ ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ

Пока я листал страницы книг
И размышлял о Боге и Дьяволе и обо всем,
Другие молодые мужчины боролись с буднями,
А другие целовали красивых женщин.
У них наглые лица, как у баранов-таранов.
Но я, я размышляю о книгах и таком –
Я рассыпаюсь бессильным прахом перед битвой,
И женщины меня страшат до дрожи.
Но когда речь заходит о перелистывании книг
И размышлениях о Боге и Дьяволе и обо всем,
А что, я и ныне там.
Но возможно, бараны-тараны по правую сторону от этого,
Возможно, возможно... Бог знает.

УВЕЧЬЕ

Гуща тумана покрывает переломанную пшеницу.
Я иду по самую шею в тумане, запрокинув голову.
На той стороне выгорает обесцвеченная луна.

Я провожу эту ночь в ужасе;
Я не смею оглянуться.

Сегодня вечером я оставил её одну.
Они решат, что я оставил её навсегда.

О, Боже мой, как это больно,
Когда её оторвали от меня!

Может быть, она уедет назад в Англию.
Может быть, она вернется,
Может быть, мы расстались навсегда.

Если я продолжу идти вдоль Германии,
То я приду к Северному морю, или Балтийскому.

А там Россия – Австрия, Швейцария, Франция, по кругу!
Я здесь в тумане на Баварской дороге.

Болит во мне.
А чем могут быть далёкие Англия или Франция,
кроме как названиями мест, куда она может уехать?
Я не против того, что континент растягивается, что море далеко;
Болит во мне без нее,
Как мучаются конечности, отрезанные и в боли;
Никуда не рвутся,
Это просто мучение.

Калека!
О Боже, но быть изувеченным!
Быть калекой!

А если я ее больше никогда не увижу?
Я думаю, если бы мне так сказали,
Я мог бы потрясти небеса моим ужасом.
Я думаю, я мог бы изменить порядки моим мучением.
Я думаю, я мог бы разрушить Систему своим сердцем.
Я думаю, в моих потрясениях небеса бы разрушились.
Она тоже страдает.
Но кто мог принуждать ее, если она выбирала меня из всех?
Она не выбрала меня в конце концов, она откладывает выбор.
Ночные народы, Туата Де Данаан, темные Боги, храните ее сон,
Не оставляйте ей выбора, пусть она оступится в мою сторону, пусть она,
О Боги вечноживущей Тьмы, силы Ночи.

Примечание переводчика:
Туата Де Данаан – это персонажи ирландских мифов.

СНЕГ

Комната внезапно стала яркой, и большое окно ниши
Породило снег и розовые розы напротив него,
Беззвучно параллельные и несовместимые:
Мир внезапнее, чем мы представляем его.

Мир безумнее, и в нем больше, чем мы думаем,
Неисправимо общего. Я очищаю, и делю на дольки
Мандарин, и выплевываю косточки и ощущаю
Опьянение от наличия различий в вещах.

И пламя огня с кипящим звуком для мира –
Более желчное, чем отображенное прогнозами.
На языке на глазах на слуху в ладонях рук –
Есть нечто больше стекла между снегом и огромными розами.