Я в дороге замешкался на две недели,
И полковник меня обругал поделом.
Здесь мужчины поджары, а женщины в теле
И не прочь посидеть за зеленым столом.

Представлялся я местным дворянам – куда там!
Мы для ихнего общества вроде кутят.
Даже мелкая шваль с нашим братом-солдатом
Не знакомится, и принимать не хотят.

Городок не из важных – клетушки, хибарки...
День, другой побалуется он, а потом
Облака на затылок кладет, как припарки,
И распухшее горло полощет дождем.

И откуда ни взглянешь, над городом круто
Вырастает до звезд снеговая гряда;
Словно пес он, лежит у подножий, как будто
Сторожит, чтоб хребты не удрали куда.

Говорят, каптенармус порядочный скаред,
Но ему не уступит ни в чем старшина:
Каждый день на обед он баранину жарит
И дает полбутылки дрянного вина.

Денег нет... Офицеры какие-то буки...
Я боюсь, если мне не поможет Аллах,
Им, пожалуй, взбредет от похмелья и скуки
Вспомянуть о моих прошлогодних делах.

Жмешься, гнешься, стараешься жить неприметней,
А приятели рады навешать собак.
Что же мне остается? – трактирные сплетни,
Кукурузная водка да жуков табак.

У иного родители, сестры, невеста...
Только почта прибудет – в полку суета,
Все бегут в канцелярию; я же ни с места.
Кто писать-то мне будет? ведь я сирота.

Тяжело в неприсутственный день холостому.
Захлебнешься до смерти холодной тоской,
Сунешь саблю подмышку и выйдешь из дому,
И – давай колобродить в толпе городской.

На базаре торгуют веселые вдовы,
Из шашлычных кухонный доносится чад,
Лимонарщики хвалят напиток фруктовый
И лезгинские кузни звенят и стучат.

Не зайду к армянину, в саду не присяду
И румяными девками пренебрегу.
Я над здешней рекой забываю досаду
И люблю на пустынном стоять берегу.

Одинокий как перст молодой офицерик,
В белом кителе, в белой фуражке стою
И швыряю вишневые косточки в Терек,
Проклиная бесславную долю свою.

Я давно это место держу на примете.
Не отсюда ль, коня повернув на отлет,
Горбоносый джигит в полинялом бешмете
Самодельную пулю мне в сердце пошлет?

Я смеясь призываю черкесскую пулю,
Я стою на часах у сиротской судьбы,
Сдвинув набок фуражку, я смерть караулю,
Как живая мишень для учебной стрельбы.

Я ищу утешенья в минутной свободе.
Знаю – родины мне не видать никогда.
Нас везде поджидают с курками на взводе
Ингуши, осетины, чечня, кабарда...

В одичалых селеньях, в угрюмых аулах,
Что парят на границе небес и земли,
За саженными стенами башен сутулых
Словно ангелы смерти они залегли.