По равнине, по холмам зеленым,
Где в объезд, а где и напрямик,
Паруся брезентом запыленным,
Катится трехтонный грузовик.

Не гнушаясь рытвинами, грязью,
Дважды в сутки сделав рейс двойной,
Служит он благонадежной связью
С нашей захолустной стороной.

Кое-кто из жителей бывалых,
Крепкую деньгу притормозя,
Ездит на попутных самосвалах,
Где подчас и усидеть нельзя.

Выбелив зады суперфосфатом,
Мается расчетливый народ,
А водитель с видом виноватым
С них калым положенный берет.

Бодрые, выносливые тетки,
Странствуя пешком издалека,
На пятерку изобьют подметки,
Лишь бы рубль не вынуть из платка.

А забравшись по колена в слякоть,
Что и впрямь не провернешь ногой,
Начинают меж собой калякать,
Говорят: автобус дорогой!

Он взаправду нам сегодня дорог
За свою исправную езду.
Безотказно, ровно в восемь сорок,
Крытая машина на ходу.

Древним трактом, где когда-то брички
С почтою тащились вдоль канав,
Он спешит к столичной электричке,
Расписанье точно подогнав.

Подбирает седоков с громоздким
Жестким или мягким багажом,
"Голосующих" по перекресткам
И в своем районе, и в чужом.

Возит спиннингистов безымянных,
Грезящих о щуках наяву,
Молодых учительниц румяных,
Молча вспоминающих Москву,

Сдержанных инструкторов райкома,
Демобилизованных солдат,
Полеводов, чье лицо знакомо
Всем, кто за газетами следят,

Тех же бодрых тётек неуклюжих,
У которых счета нет узлам,
Рядовых колхозников досужих,
Едущих по собственным делам,

Ревизоров облпотребсоюза,
Дачников с детьми и без детей,
Пассажиров с грузом и без груза,
Всяких седоков, любых мастей.

Стоит ли тревожить их вопросом:
Кто таков, откуда и куда?
Мы дорожный люд по папиросам
Сами распознаем без труда.

И когда из центра или главка
Следует солидный человек,
Нам его нагляднее, чем справка,
Выдает начальственный "Казбек".

Если тлеет "Спорт" или "Ракета"
И дешевый дым плывет волной,
Можно быть уверенным, что это
Местный обитатель, коренной.

Дачники нередко курят трубку,
Областные гости – "Беломор",
Деды-берендеи – полукрупку
И берут соседей на измор.

Впрочем, пассажиры большей частью
Все знакомы, чуть ли не родня!
Завалив машину разной снастью,
Тиская друг друга и тесня,

Меж собой ведут без огорченья
Разговор на тридцать верст длиной,
И автобус местного значенья
Кажется беседкой подвижной.

Только самовара не хватает
Да варенья нескольких сортов,
Да сирень, грустя, не отцветает
На ветвях запущенных кустов.

Лишь свистят подвернутые складки
Ткани, что на случай сберегла
Строгую расцветку плащ-палатки,
Прочность орудийного чехла.

И мелькают в прорезях брезента
Изгороди, рощи и сады,
Влажная лазоревая лента
То и дело блещущей воды.

Печи, сплошь заросшие крапивой,
От военных памятных времен,
Столбик со звездой неприхотливой,
Где испанец-летчик погребен.

Бывший храм, где над ревущим горном
Кузнецы колхозные мудрят,
И канистры с топливом моторным,
Средь кустов уставленные в ряд.

И везде протянутые ныне,
Между ферм провисшие дугой,
Провода высоковольтных линий
С дремлющей угрюмой пустельгой.

И опять березовые чащи,
Пастбища да пашни с двух сторон,
Среднерусский, мирный, работящий,
Наш сельскохозяйственный район.

Нет, вовеки не был путь наш гладок,
И, видать, ему не вышел срок!
Чуть подросший пух лесопосадок
Не всегда светился у дорог.

Не всегда на строящейся школе
Так свежо краснели кирпичи,
Не всегда за дальней ригой, в поле,
Тракторы гудели, как хрущи.

Не всегда мы ездили на дачи,
Окуней ловили не всегда,
И высоковольтной передачи
Не было недавно и следа.

Этот край был отвоеван силой
У неумолимого врага.
Не одною братскою могилой
Выкуплены рощи и луга.

Тою же дорогою изрытой,
Мимо горки, где теперь совхоз,
Грузовик, таким же тентом крытый,
Седоков бесплатных так же вез.

Не один из них, вздохнув украдкой,
Шел навстречу фронтовой судьбе...
В непогодь осколки под лопаткой
Всё ж напоминают о себе.

И, червей копая для рыбалки,
Мальчики на берегу реки
До сих пор находят в старой свалке
Ржавые нацистские значки.

Рвись, как флаг, брезентовая дверца!
Нам покоя не было и нет,
И стучит в кармане, против сердца,
Старенький военный мой билет.

Мы своих друзей без исключенья,
С вековым, нелегким их добром,
В наш автобус местного значенья
По пути исправно подберем.

Отведем места семейным людям,
Шустрым ребятишкам-шалунам,
Никого ошибкой не забудем,
Всех возьмем, кто руку поднял к нам:

Пожилого смуглого поэта
С искрами в небритой бороде,
Чудака, который, что ни лето,
Удочками хлещет по воде,

Хитроглазых дедов с кладью жесткой,
Отслуживших три войны подряд,
Хмурых тётек, выкормивших соской
Поколенье нынешних солдат.

Пусть же никогда в прибрежной гальке
Мальчики найти не смогут впредь
Стертые заморские медальки,
Где уже гербов не рассмотреть!

Пусть он мчится дальше, наш автобус,
По дороге скатами пыля,
А под ним, кругла, как школьный глобус,
Оборачивается земля!